— Ну, ну, какъ мы прежде сидѣли, — сказала Анна Аркадьевна, садясь на свое мѣсто.
И опять Гриша подсунулъ голову подъ ея руку и прислонился головой къ ея платью, и засіялъ гордостью и счастіемъ.
— Такъ теперь когда же балъ? — обратилась она къ Кити.
— На будущей недѣлѣ, и прекрасный балъ. Одинъ изъ тѣхъ баловъ, на которыхъ всегда весело.
— А есть такіе, гдѣ всегда весело? — съ нѣжною насмѣшкой сказала Анна.
— Странно, но есть. У Бобрищевыхъ всегда весело, у Никитиныхъ тоже, а у Межковыхъ всегда скучно. Вы развѣ не замѣчали?
— Нѣтъ, душа моя, для меня ужъ нѣтъ такихъ баловъ, гдѣ весело, — сказала Анна, и Кити увидѣла въ ея глазахъ тотъ особенный міръ, который ей не былъ открытъ. — Для меня есть такіе, на которыхъ менѣе трудно и скучно…
— Какъ можетъ быть вамъ скучно на балѣ?
— Отчего же мнѣ не можетъ быть скучно на балѣ? — спросила Анна.
Кити замѣтила, что Анна знала, какой послѣдуетъ отвѣтъ.
— Оттого что вы всегда лучше всѣхъ.
Анна имѣла способность краснѣть. Она покраснѣла и сказала:
— Во-первыхъ, никогда; а во-вторыхъ, если бы это и было, то зачѣмъ мнѣ это?
— Вы поѣдете на этотъ балъ? — спросила Кити.
— Я думаю, что нельзя будетъ не ѣхать. Вотъ это возьми, — сказала она Танѣ, которая стаскивала легко сходившее кольцо съ ея бѣлаго, тонкаго въ концѣ пальца.
