никакая другая мѣстность не была такъ полно и подробно иллюстрирована кистью цѣлой группы художниковъ. Самыя обыденныя явленія повседневной жизни служили темою для внушительныхъ холстовъ съ изображеніемъ свадебныхъ и похоронныхъ обрядовъ, праздниковъ и пирушекъ корнвалійскихъ рыбаковъ.
Если Ньюлинъ утратилъ долю своего значенія, то это не потому, чтобы художники, работающіе въ немъ, перестали быть выдающимися. Въ матеріальномъ отношеніи ньюлинцы вполнѣ процвѣтаютъ. Имъ никогда не приходилось переносить такихъ издѣвательствъ и ложнаго толкованія, какимъ подвергались прерафаэлиты, потому что они имѣли дѣло не съ поэтическими, таинственными и символическими темами, но съ простою дѣйствительностью.
Ньюлинцы всегда были ревностными и увлекающимися работниками, Франкъ же Брамлей никому изъ нихъ не уступалъ, какъ въ рвеніи, такъ и въ энтузіазмѣ. Усердный трудъ былъ принятъ молодыми художниками за правило, хотя они и не чуждались удовольствій. Любимымъ ихъ развлеченіемъ былъ крикетъ, и Брамлей былъ главою въ своей партіи.
Студія Брамлея въ Ньюлинѣ помѣщалась въ первобытномъ двухъэтажномъ строеніи; каждый этажъ состоялъ изъ одной только большой комнаты, причемъ одинъ изъ нихъ находился надъ землею, а другой подъ землею. Въ верхнемъ этажѣ работалъ художникъ, а въ подвалѣ помѣщалась одновременно школа для дѣтей и лавка зеленщика. Брамлей никогда, повидимому, не убѣгалъ отъ гвалта и болтовни, долетавшихъ до его студіи. Во всякомъ случаѣ нѣкоторыя изъ его лучшихъ работъ были исполнены въ такой обстановкѣ, какую немногіе художники нашли бы подходящей и которая многихъ навѣрное ужаснула бы.
Брамлей не принадлежитъ къ тѣмъ плодовитымъ художникамъ, которые поражаютъ публику числомъ и разнообразіемъ своихъ картинъ. Онъ не часто оставлялъ масляныя краски ради другого матеріала и его методъ не допускаетъ быстроты работы. Самымъ значительнымъ изъ выставлявшихся имъ работъ было положено начало въ 1886 г. картиною, названною „Domino“. Въ слѣдующемъ году онъ выставилъ „Eyes or No Eyes“. На нихъ съ увѣренностью были основаны надежды на свѣтлое будущее художника.
Эти надежды Брамлей быстро оправдалъ. Въ 1888 г. онъ выставилъ въ королевской академіи свое знаменитое нынѣ произведеніе: „Безнадежный разсвѣтъ“ (см. № XVII). Представлена внутренность рыбацкой хижины; старуха и ея дочь смотрятъ при загорающейся зарѣ на бурное море. Передъ ними открытая Библія, а на столѣ, освѣщенномъ тоненькой свѣчкой, накрытъ скромный ужинъ. Въ этомъ произведеніи есть, конечно, книжный смыслъ, но было бы несправедливо считать его просто за нарисованный разсказъ. Въ этой картинѣ, несомнѣнно, много чувства, но Брамлей тщательно удалилъ изъ нея все рѣзко сантиментальное. Въ „Безнадежномъ разсвѣтѣ“ Брамлей очень сдержанно взываетъ къ нашимъ чувствамъ; онъ создалъ не мелодраму, а атмосферу, отягченную чѣмъ-то очень близкимъ къ трагизму. Однимъ изъ выдающихся достоинствъ этого произведенія является то, что художникъ подошелъ къ сюжету не какъ къ чувствительной темѣ, а какъ къ матеріалу для художественнаго исполненія. Этотъ сюжетъ прежде всего привлекъ Брамлея своею техническою задачею. Дѣйствительность тутъ воспроизведена въ самыхъ мельчайшихъ подробностяхъ. Жалкая внутренность хижины, въ которой художникъ помѣстилъ несчастныхъ женщинъ, до крайности реальна; она даже черезчуръ подчеркнута въ ущербъ поэтическому достоинству произведенія: вниманіе, которое должно быть сосредоточено на
