Картины Христосъ, шествующій по волнамъ“, „Искушеніе Христа въ пустынѣ“, „Христосъ, призывающій учениковъ“ и „Маріи, идущія къ Голгоөѣ“ даютъ понятіе о вдохновеніи мастера. Къ этой группѣ картинъ, полныхъ религиознаго паөоса или страсти, принадлежить и „Дочь Таира“ (болѣе позднее произведеніе), а также „Издѣвательство надъ Христомъ“, съ ея смѣлой свѣтотѣнью и взмахомъ палки извнѣ картины, и ужасное „ Искушеніе Св. Антонія“ (см. № LXIX). Морелли далъ намъ двѣ версіи на послѣдній сюжетъ. Въ одной изъ нихъ Св. Антоній стоитъ въ своей келіи и сурово смотритъ на ложе, съ котораго только что соскочилъ объятый ужасомъ. Въ другой — Св. Антоній одинъ среди утесовъ и деревьевъ. Онъ припалъ къ землѣ у подножія пропасти въ бѣшеномъ ужасѣ, его скорченные пальцы (не ясно нарисованные, а скорѣе обозначенные игрою свѣта и тѣни) ухватились за плащъ и крѣпко держатъ его запахнутымъ, глаза устремлены, дико устремлены къ небу, которое одно можетъ освободить его отъ бѣсовскаго навожденія. Эти навожденія, конечно, прекрасны, но они, какъ приличествуетъ темѣ, скорѣе указаны, чѣмъ нарисоваты. Морелли какъ будто окунулъ свою кисть въ свѣтъ, когда писалъ видѣніе, которое окончательно согнало святого съ его ложа, а насмѣшливыя лица, заглядывающая издали сквозь деревья, мучительно неясны.
Совершенную противоположность этой свирѣпой картины составляетъ гармонично нѣжная картина „Мадонна Золотой лѣстницы". Оригиналъ ея былъ написанъ для профессора Виллари ко дню его свадьбы съ Данной Линдой, англійской писательницей, переведшей его труды и увлекавшейся вмѣстѣ съ нимъ дѣломъ освобождения Италии. Эта картина виситъ въ настоящее время въ гостиной г-жи Виллари, между портретомъ профессора, работы Морелли и портретомъ его самого; рядомъ висятъ эскизъ сидящей Мадонны, восхитительный по широтѣ и увѣренности распредѣленія красокъ, и три тонкихъ эскиза арабовъ перомъ, изъ которыхъ одинъ очевидно послужилъ поводомъ для картины „Арабъ импровизаторъ“, воспроизведенной на титулѣ первого тома „Тысяча и одна ночь“ (наше изданіе). Мадонна великолѣпна по концепціи и исполненію. Лѣстница, по которой она спускается (легкаго золотистаго оттѣнка съ намекомъ на розовую краску въ двухъ розахъ, брошенныхъ у ногъ Мадонны) безъ перерыва доводить нашъ взоръ до самыхъ Небесъ, откуда съ распростертыми объятіями явился Младенецъ, Котораго, высоко поднявъ, Мадонна несетъ на землю. Небо составляющее, вмѣстѣ съ верхними ступеньками, фонъ для Мадонны и Младенца, густого сафироваго цвѣта, но оно вмѣстѣ съ тѣмъ и пасмурно и, опускаясь на верхнія двѣ или три ступеньки, на половину скрываетъ ихъ прозрачной, неопредѣленнаго цвѣта дымкой. Такимъ образомъ получается впечатлѣніе, что лѣстница идетъ дальше и символъ становится яснымъ. Штрихи кистью на платьѣ Мадонны и ея плащѣ производятъ эффектъ драгоцѣнныхъ камней; они имѣютъ эскизный характеръ и вмѣстѣ съ тѣмъ замѣчательно закончены. Опущенная голова съ опущенными вѣками блѣдна и печальна, точно она испытываетъ страшное, невыразимое волненіе. И все (ступеньки, небо, сама Мадонна) имѣетъ вѣнцомъ младенца съ широко простертыми руками, блестящее золото волосъ котораго господствуетъ надъ всѣмъ колоритомъ картины и производитъ впечатлѣніе огня, упавшаго съ Неба для того, что бы увѣнчать его. Рама картины сдѣлана по рисунку самого Морелли и все вмѣстѣ составляетъ художественное произведеніе, неотразимо дѣйствующее на зрителя.
Послѣдняя работа, связанная съ именемъ Морелли, — фрески для грабницы Джомо Леопарди въ церкви Св. Виталія въ Неаполѣ. Рисунки
