Эта картина была написана въ 1897 г. и отправлена на англійскую художественную выставку въ Петербургѣ, гдѣ ею много восхищались. Она пріобрѣтена Государемъ Императоромъ.
Сафо (см. № IV).
Эта картина Альма Тадемы — наиболѣе замѣчательное изъ его новѣйшихъ произведеній. Сафо изображена сидящей на своего рода каѳедрѣ, на которой лежитъ вѣнокъ поэтовъ. Одежда поэтессы — одна изъ тѣхъ комбинацій блѣднозеленаго и сѣрыхъ цвѣтовъ, которыя такъ любитъ Альма Тадема. Ея черные волосы воронова крыла, какъ и подобаетъ согласно традиціи, увѣнчиваются фіалками. Рядомъ съ ней стоитъ ея дочь. Въ сосредоточенномъ выраженіи лица ея видна нѣжность и дѣвственность. Формы ея граціозны, но она не красива. Позади Сафо возвышаются три яруса мраморныхъ сидѣній, а на нихъ, въ разныхъ положеніяхъ, расположились послѣдователи ея школы. Но душой картины является Алкей, который, противоположно Сафо, одѣтъ въ блѣднорозовое платье. Онъ сидитъ наполовину наклонясь и перебираетъ струны лютни. По сказанію, Алкей желалъ привлечь Сафо на свою сторону для поддержки какого-то политическаго предпріятія, во главѣ котораго находился. Но сказаніе утверждаетъ также, что Алкей любитъ Сафо, и на картинѣ Альма-Тадемы въ страстномъ выраженіи его глазъ и губъ можно видѣть скорѣе любовника, чѣмъ политика.
Жюль Бастіанъ-Лепажъ.
Онъ родился въ 1848 году въ Лотарингіи и на всю жизнь сохранилъ любовь къ роднымъ мѣстамъ. Онъ выросъ въ семьѣ зажиточной, хотя и не богатой, въ полномъ и постоянномъ общеніи съ природой. Его отецъ самъ рисовалъ и пріучилъ сына рисовать просто, безъ всякихъ традицій и эстетическихъ теорій. Въ Парижѣ Бастіанъ — Лепажъ учился у Кабанеля, но академическая манера учителя не оказала на него никакого вліянія, тѣмъ болѣе, что война 1870 года помѣшала ему дольше тамъ оставаться. Онъ поступилъ волонтеромъ, принялъ участіе въ защитѣ Парижа и вернулся на родину въ Лотарингію уже больнымъ той чахоткой, которая такъ рано свела его въ могилу. Въ Лотарингіи нашелъ оиъ свое настоящ ее призваніе: онъ наблюдалъ природу и изображалъ ее такъ, какъ ее видѣлъ его трезвый, острый взглядъ, не затуманенный никакими академическими правилами. Его друзья даже прозвали его „Примитивистомъ.“ Новая техника, внесенная Мане (см. ниже) въ живопись, была для Лепажа уже роднымъ, знакомымъ языкомъ, на которомъ онъ выражался легко, свободно и увѣренно, но болѣе деликатно, смягчая первыя „боевыя" крайности натурализма. Мане проложилъ новый путь, Лепажъ довелъ его до совершенства, не оставаясь въ тоже время чуждымъ и импрессіонизму, но тоже очищенному отъ крайностей. Въ этой популяризаціи идей Мане заключается большое значеніе Бастіанъ-Лепажа.
Вернувшись въ 1872 г. въ Парижъ онъ дважды пытался конкуррировать на Римскую Премію, но обѣ его картины не были приняты. Правда, что во второй изъ нихъ — „Явленіе Ангела пастухамъ“, онъ уже примѣнилъ свои новыя теоріи „изображать всякую драму или событіе изъ прошлаго, какъ будто все это произошло наканунѣ", также просто и въ такой же жизненной обстановкѣ. Въ 1873 г. онъ далъ замѣчательный
