ныхъ ощущать. Какое великолѣпное и полное презрѣнія ко всему вышло бы у него "вступленіе" рѣчи, если бы онъ сказалъ: вы на меня какъ на бога смотрите за мою якобы мудрость, между тѣмъ какъ я въ дѣлѣ пониманія вещей не выше головастика, не то, что другого человѣка! — Въ самомъ дѣлѣ, Ѳеодоръ, какъ же намъ еще иначе разсуждать? Если для каждаго истинно то, что онъ у себя рѣшаетъ на основаніи своихъ ощущеній; если того, что я ощущаю, кто-нибудь другой лучше, чѣмъ я самъ, знать не можетъ; если другой не авторитетнѣе меня въ разсматриваніи истинности или ложности моею рѣшенія;[1] если я, какъ постоянно намъ говорятъ, самолично только и могу рѣшать у себя о томъ, что составляетъ мою же принадлежность[2], и все это — истина и правда, то чего ради, другъ, Протагоръ будетъ мудрецомъ, у котораго намъ остальнымъ приходится учиться за дорогую плату, и почему мы невѣжественнѣе его и обязаны въ нему ходить, когда каждый самъ въ себѣ носитъ мѣрку своей мудрости? Поневолѣ подумаешь,что Протагоръ всѣмъ своимъ ученіемъ хотѣлъ только польститъ намъ. А о моемъ положеніи и положеніи моего повивальнаго искусства я ужъ и молчу, какому осмѣянію мы бы съ нимъ подверглись, и не только мы, но, думаю, и всякое дѣло собесѣдованія. Не многословною ли и скучною болтовнею является разсматриваніе и провѣрка чужихъ представленій и рѣшеній, если истинна "истина" Протагора, и если это не есть скорѣе шутка, которою онъ хочетъ отдѣлаться отъ насъ, не имѣющихъ доступа въ самое святилище его науки".
— Сократъ! Самъ ты говоришь, что Протагоръ мнѣ другъ. Мнѣ не хотѣлось бы принимать участія въ опроверженіи Протагора. Съ другой стороны, и противъ тебя идти для меня нежелательно. Ты лучше обратись опять въ Ѳеэтиту. Васъ и до сихъ поръ мнѣ было такъ интересно слушать.
- ↑ ' Слово "рѣшеніе" нужно, конечно, понимать опять-таки въ смыслѣ "представленія о внѣшнемъ мірѣ но ощущеніямъ".
- ↑ Рѣчь идетъ опять объ ощущеніяхъ.
ных ощущать. Какое великолепное и полное презрения ко всему вышло бы у него "вступление" речи, если бы он сказал: вы на меня как на бога смотрите за мою якобы мудрость, между тем как я в деле понимания вещей не выше головастика, не то, что другого человека! — В самом деле, Феодор, как же нам еще иначе рассуждать? Если для каждого истинно то, что он у себя решает на основании своих ощущений; если того, что я ощущаю, кто-нибудь другой лучше, чем я сам, знать не может; если другой не авторитетнее меня в рассматривании истинности или ложности моею решения;[1] если я, как постоянно нам говорят, самолично только и могу решать у себя о том, что составляет мою же принадлежность[2], и всё это — истина и правда, то чего ради, друг, Протагор будет мудрецом, у которого нам остальным приходится учиться за дорогую плату, и почему мы невежественнее его и обязаны в нему ходить, когда каждый сам в себе носит мерку своей мудрости? Поневоле подумаешь,что Протагор всем своим учением хотел только польстит нам. А о моем положении и положении моего повивального искусства я уж и молчу, какому осмеянию мы бы с ним подверглись, и не только мы, но, думаю, и всякое дело собеседования. Не многословною ли и скучною болтовнею является рассматривание и проверка чужих представлений и решений, если истинна "истина" Протагора, и если это не есть скорее шутка, которою он хочет отделаться от нас, не имеющих доступа в самое святилище его науки".
— Сократ! Сам ты говоришь, что Протагор мне друг. Мне не хотелось бы принимать участия в опровержении Протагора. С другой стороны, и против тебя идти для меня нежелательно. Ты лучше обратись опять в Феэтиту. Вас и до сих пор мне было так интересно слушать.
