"Но вѣдь всѣмъ вещамъ и каждой въ отдѣльности приходится быть или извѣстными намъ, или неизвѣстными. Само узнаваніе (^изученіе) и забываніе ихъ, какъ нѣчто промежуточное между извѣстностью и неизвѣстностью, я теперь оставляю въ сторонѣ, такъ какъ оно въ разбираемому нами вопросу не имѣетъ никакого отношенія".
— Да, Сократъ, въ такомъ случаѣ, дѣйствительно, для каждой вещи въ отдѣльности ничего больше не остается, какъ только быть извѣстною или неизвѣстною.
"Такимъ образомъ, выходитъ, что "рѣшающій" можетъ "рѣшать" только въ предѣлахъ ему извѣстнаго или неизвѣстнаго^
Да.
"Однако, извѣстное не будетъ же въ одно и то же время неизвѣстнымъ, равно какъ и, съ другой стороны, неизвѣстное не будетъ въ одно и то же время извѣстнымъ?"
— Понятно.
"Теперь: рѣшающій ложно — или думаетъ, что извѣстное ему не есть это извѣстное, а другое что-нибудь, также ему извѣстное? Въ такомъ случаѣ, при "извѣстности" ему того и другого, онъ не былъ бы знакомъ ни съ тѣмъ, ни съ другимъ?"
— Это, Сократъ, невозможно.
"Или, быть можетъ, онъ неизвѣстное ему принимаетъ не за это неизвѣстное, а за другое что-нибудь, также ему неизвѣстное? Это значило бы, что ему, незнакомому ни съ Ѳеэтитомъ, ни съ Сократомъ, придетъ въ голову, что Сократъ есть Ѳеэтитъ, или, что Ѳеэтитъ есть Сократъ?"
— Какъ же это вообще можетъ придти въ голову, когда онъ ни про Сократа, ни про Ѳеэтита никогда и не слыхалъ?.
"Однако, не бываетъ же и того, что-бы онъ твгьстное ему принималъ за что-нибудь, о чемъ "онъ и не слыхалъ“, или подумывалъ о вещи, совершенно ему даже неизвѣстной, что это одна изъ тѣхъ, которыя ему извѣстны".
— И это было бы чудо.
"Какъ же въ такомъ случаѣ состоится у насъ ложное рѣшеніе? Вѣдь за предѣлами четырехъ разобранныхъ случаевъ
"Но ведь всем вещам и каждой в отдельности приходится быть или известными нам, или неизвестными. Само узнавание (^изучение) и забывание их, как нечто промежуточное между известностью и неизвестностью, я теперь оставляю в стороне, так как оно в разбираемому нами вопросу не имеет никакого отношения".
— Да, Сократ, в таком случае, действительно, для каждой вещи в отдельности ничего больше не остается, как только быть известною или неизвестною.
"Таким образом, выходит, что "решающий" может "решать" только в пределах ему известного или неизвестного^
Да.
"Однако, известное не будет же в одно и то же время неизвестным, равно как и, с другой стороны, неизвестное не будет в одно и то же время известным?"
— Понятно.
"Теперь: решающий ложно — или думает, что известное ему не есть это известное, а другое что-нибудь, также ему известное? В таком случае, при "известности" ему того и другого, он не был бы знаком ни с тем, ни с другим?"
— Это, Сократ, невозможно.
"Или, быть может, он неизвестное ему принимает не за это неизвестное, а за другое что-нибудь, также ему неизвестное? Это значило бы, что ему, незнакомому ни с Феэтитом, ни с Сократом, придет в голову, что Сократ есть Феэтит, или, что Феэтит есть Сократ?"
— Как же это вообще может придти в голову, когда он ни про Сократа, ни про Феэтита никогда и не слыхал?.
"Однако, не бывает же и того, что бы он твгьстное ему принимал за что-нибудь, о чём "он и не слыхал“, или подумывал о вещи, совершенно ему даже неизвестной, что это одна из тех, которые ему известны".
— И это было бы чудо.
"Как же в таком случае состоится у нас ложное решение? Ведь за пределами четырех разобранных случаев
