наканунѣ угощалъ философскою трактаціей — именно изображеніемъ идеала совершеннѣйшаго государства (какъ онъ начертанъ въ "Республикѣ") о данномъ ими вчера обѣщаніи отплатить ему такимъ же философскимъ угощеніемъ, то есть изложеніемъ своихъ собственныхъ мнѣній, воззрѣній по вопросамъ, болѣе или менѣе близко соприкасающимся съ матеріями, которыя онъ самъ развивалъ наканунѣ. Названные высоко · ученые мужи, конечно, и безъ этого напоминанія хорошо помнили о своемъ обѣщаніи, и еще свечера сговорившись, рѣшили не только то, какое каждый изъ нихъ угощеніе будетъ отъ своего лица предлагать Сократу, но и то, въ какомъ порядкѣ они будутъ подносить его. Однакожъ, по связи перваго завязавшагося разговора съ дорогимъ гостемъ пришлось начать рѣчь повидимому совсѣмъ
долгое вреия былъ въ числѣ учениковъ Сократа, и получилъ извѣстность съ одной стороны какъ философъ и поэтъ-литераторъ, пробовавшій свои силы почти во всѣхъ родахъ литературы (но сохранились отъ него лишь незначительные отрывки), а съ другой какъ ораторъ и сильный государственный человѣкъ, получившій печальную извѣстность худшаго изъ 30-ти тиранновъ. По свидѣтельству Ксенофонта (Έλλην. II. 4, 19) и Діодора сицилійскаго, онъ палъ въ битвѣ съ Тразибуломъ 403 г. до Р. X. Еще болѣе понятно, почему Платонъ вложилъ въ уста Ііратія—потомка Солона сказаніе объ Атлантидѣ и древнѣйшихъ временахъ аѳинскаго государства,—сказаніе, задуманное, но не написанное самимъ Солономъ.—Третій собесѣдникъ Гермократъ—сиракузя-нинъ, сынъ Гермона, былъ сиракузскимъ стратегомъ во время пелопонесскихъ войнъ, и въ этомъ отношеніи съ большою похвалою отзываются о немъ Ѳукидндъ (IV. 58; VI. 12) и Ксенофонтъ (Έλλ. I. 1, 27). Былъ ли это тотъ самый Гер-мократь, о которомъ Ксенофонтъ упоминаетъ какъ объ ученикѣ Сократа (Γπομ-νημ. 1. 2, 4В),—нельзя сказать утвердительно. Что касается наконецъ четвертаго, не названнаго и не явившагося на словесный пиръ собесѣдника, то въ нсмь обыкновенно предполагаютъ самаго Платона. Но изъ того, что всѣ эти имена суть имена извѣстныхъ историческихъ лицъ, вовсе еще не слѣдуетъ, что вложенный въ уста ихъ діалогъ, и въ самомъ дѣлѣ происходилъ между ними: ког· да Платонъ писалъ своего Тииэя, не было уже въ живыхъ ни одного изъ участниковъ представленнаго въ Тнмэѣ "словеснаго пнра“,—ни Критія, ни Гермо-крата, даже самъ "архитекдинъ иираи— Сократъ давно уже лежалъ въ могилѣ.
наканунѣ угощалъ философскою трактаціей — именно изображеніемъ идеала совершеннѣйшаго государства (какъ онъ начертанъ въ "Республикѣ") о данномъ ими вчера обѣщаніи отплатить ему такимъ же философскимъ угощеніемъ, то есть изложеніемъ своихъ собственныхъ мнѣній, воззрѣній по вопросамъ, болѣе или менѣе близко соприкасающимся съ матеріями, которыя онъ самъ развивалъ наканунѣ. Названные высоко · ученые мужи, конечно, и безъ этого напоминанія хорошо помнили о своемъ обѣщаніи, и еще свечера сговорившись, рѣшили не только то, какое каждый изъ нихъ угощеніе будетъ отъ своего лица предлагать Сократу, но и то, въ какомъ порядкѣ они будутъ подносить его. Однакожъ, по связи перваго завязавшагося разговора съ дорогимъ гостемъ пришлось начать рѣчь повидимому совсѣмъ
долгое вреия былъ въ числѣ учениковъ Сократа, и получилъ извѣстность съ одной стороны какъ философъ и поэтъ-литераторъ, пробовавшій свои силы почти во всѣхъ родахъ литературы (но сохранились отъ него лишь незначительные отрывки), а съ другой какъ ораторъ и сильный государственный человѣкъ, получившій печальную извѣстность худшаго изъ 30-ти тиранновъ. По свидѣтельству Ксенофонта (Έλλην. II. 4, 19) и Діодора сицилійскаго, онъ палъ въ битвѣ съ Тразибуломъ 403 г. до Р. X. Еще болѣе понятно, почему Платонъ вложилъ въ уста Ііратія—потомка Солона сказаніе объ Атлантидѣ и древнѣйшихъ временахъ аѳинскаго государства,—сказаніе, задуманное, но не написанное самимъ Солономъ.—Третій собесѣдникъ Гермократъ—сиракузя-нинъ, сынъ Гермона, былъ сиракузскимъ стратегомъ во время пелопонесскихъ войнъ, и въ этомъ отношеніи съ большою похвалою отзываются о немъ Ѳукидндъ (IV. 58; VI. 12) и Ксенофонтъ (Έλλ. I. 1, 27). Былъ ли это тотъ самый Гер-мократь, о которомъ Ксенофонтъ упоминаетъ какъ объ ученикѣ Сократа (Γπομ-νημ. 1. 2, 4В),—нельзя сказать утвердительно. Что касается наконецъ четвертаго, не названнаго и не явившагося на словесный пиръ собесѣдника, то въ нсмь обыкновенно предполагаютъ самаго Платона. Но изъ того, что всѣ эти имена суть имена извѣстныхъ историческихъ лицъ, вовсе еще не слѣдуетъ, что вложенный въ уста ихъ діалогъ, и въ самомъ дѣлѣ происходилъ между ними: ког· да Платонъ писалъ своего Тииэя, не было уже въ живыхъ ни одного изъ участниковъ представленнаго въ Тнмэѣ "словеснаго пнра“,—ни Критія, ни Гермо-крата, даже самъ "архитекдинъ иираи— Сократъ давно уже лежалъ въ могилѣ.
