Эта страница не была вычитана
88
же) содержаніе его, необходимо возникаютъ мышленіе и совершенное знаніе[1]. Что же касается того^ въ какомъ изъ существъ онѣ (эти Формы познанія) могутъ имѣть мѣсто, то, кто принялъ бы это существо за что либо иное, а не за душу, тотъ сказалъ бы скорѣе все иное, но не истину.
- ↑ Весьма тру*но передать на нашемъ языкѣ съ точностію слова λέγειν и λόγος, изь коихъ первое у насъ значитъ только "говорить", между тѣмъ какъ у грековъ вмѣстѣ сь тѣмъ означало и "мыслить", а послѣднее мы переводимъ обыкновенно выраженіемъ "слово" иди "рѣчь", между тѣмъ какъ у грековъ оно вмѣстѣ съ тѣмъ и даже прежде всего означало "разумъ", "разумѣніе", "мышленіе", безъ котораго слово и не мыслимо. Что здѣсь рѣчь идетъ не о томъ словѣ, которое выговаривается устами,—это сь перваго взгляда очевидно, и комментаторы основываясь какъ на внутреннемъ смыслѣ и контекстѣ этого собственно мѣста, такъ п на многихъ подобныхъ выраженіяхъ въ другихъ сочиненіяхъ Платона (Софистъ р. 263 Е.; Филебъ р. 38. D. Е. и р. 39 А), не сомнѣвались, что здѣсь подъ "словомъ", которое безъ звука и голоса раясдается въ само движу ідемся существѣ (λόγος έν τω χινουμενω ύφ αύτου γερό μένος άνευ φθόγγου χοά ηχής) есть не что иное, какъ то внутреннее самодѣятельное оперированіе души, киторое извѣстно подъ именемъ мышленія и которое тоже есть слово, собесѣдованіе, но только чисто внутреннее. Мысль здѣсь очевидно та, что такъ какъ душа имѣетъ и природу единаго, недѣлимаго, тождественнаго, неизмѣн наго, то есть интеллектуальнаго, идеальнаго, и природу многаго, дѣлимаго, иного, измѣнчиваго, то есть, чувственнаго, то она можетъ подвергать обсужденію и тотъ, и другой порядокъ бытія, какъ каждый отдѣльно въ его собственномъ существѣ, такъ и въ отношеніи рхъ другъ къ другу. Занимается это обсужденіе—это внутреннее собесѣдованіе порядкомъ чувственныхъ, видимыхъ вещей,—тогда образуются истинныя, достовѣрчыл мнѣнія и представленія, но конечно, подъ тѣмъ условіемъ, если круговращеніе иного правильно совершаетъ бѣгъ свой (о του θατέρου χόχλος άρθός εισι), то есть, когда способность познанія чувственныхъ вещей оперируйъ съ полною свободой и неуклонною правильностію и передаетъ съ точностію душѣ замѣченное и познанное. Оірывается оно отъ чувственной области и устремляется къ обчасти бытія сверхчувственнаго, идеальнаго, тогда происходятъ съ одной стороны чистое мышленіе - познаніе идей, а съ другой точная на математическихъ законахъ основанная наука, но опять подъ условіемъ, если круговращеніе тождественнаго совершается съ неуклонною правильностію, то есть, когда свободно и правильно оперируетъ мыслящій и исчисляющій разумъ. А что бываетъ тогда, когда это круговращеніе находится въ безпорядкѣ,—это показываетъ Платонъ ниже (р. 43 Е, р. 44, А) на примѣрѣ души человѣческой въ первое время послѣ заключенія ея въ тѣло. То и другое круговращеніе есть, конечно, прежде всего вн)треннее дѣло міровой души-ея субъективные процессы. Но такъ какъ она имѣетъ тѣло или много тѣлъ (небесныхъ^, которыя ея внутреннее, психическое движеніе выполняютъ своимъ внѣшнимъ физическимъ движеніемъ, то ея разумъ субъективный становится въ этомъ послѣднемъ движеніи разумомъ объективнымъ, то есть, подлежащимъ наблюденію и воспріятію для всякой иной, значитъ, и для нашей человѣческой души, и эта послѣдняя обязана даже возможно чаще повѣрліь свои собственныя сбивчивыя, неправильныя круговращеніи (психическія) неизмѣнно правильными вращеніями души міра. Такимъ образомъ, ясно, что подъ "словомъ" и круговращеніемъ, "оторое разноситъ это "слово" по всему протяженію души міра, разумѣется здѣсь внутренняя мыслительная дѣятельное*ь души, которая разсматривается съ двухъ сторонъ, сообразно съ двойственною природой самой души. Кстати замѣтимъ, что эта мыслящая сила оперируетъ тутъ почти но всѣмъ тѣмъ категоріямъ, которыя позднѣе Аристотель только обстоятельнѣе выяснилъ и тверже обосновалъ.
Тот же текст в современной орфографии
же) содержание его, необходимо возникают мышление и совершенное знание ·). Что же касается того, в каком из существ они (эти Формы познания) могут иметь место, то, кто принял бы это существо за что либо иное, а не за душу, тот сказал бы скорее всё иное, но не истину.
