а чего совсѣмъ нѣтъ, то есть не существующее; но и всѣ ѳти выраженія не представляютъ въ себѣ вн малѣйшей точности[1]. Однакоже, настоящій моментъ, кажется, не представляетъ удобнаго случая входитъ въ обстоятельное разсужденіе объ этомъ.
XI. — Итакъ, время появилось вмѣстѣ съ небомъ, чтобы какъ произошли они вмѣстѣ, такъ вмѣстѣ и разрушенію подверглись въ случаѣ, еслибы когда либо постигла ихъ какая либо катастрофа, — появилось (созданное) по образцу вѣчной природы съ предназначеніемъ быть подобнымъ ему (этому образцу), на сколько это возможно. Потому что какъ первообразу принадлежитъ существованіе, простирающееся чрезъ всю вѣчность, такъ и оно (время) чрезъ все время-протяженіе есть прошедшее, продолжающееся и имѣющее наступить. Вслѣдствіе такого размышлѳвія и рѣшенія Божія относительно происхожденія времени, — для того, чтобъ оно могло появиться (и на самомъ дѣлѣ), получили существованіе солнце, луна и остальныя пять звѣздъ, извѣстныя подъ именемъ — планетъ[2] для опредѣленія и соблюденія счета времени. Послѣ же того, какъ Богъ создалъ тѣла для каждой изъ нихъ, Онъ всѣхъ ихъ числомъ 7 помѣстилъ въ семь круговъ, описываемыхъ круговращеніемъ иного (эклиптики): Луну — въ кругъ, который первымъ обходитъ землю,
- ↑ Какъ первая категорія выраженій страдаетъ неточностію въ отношеніи къ бытію вѣчному — не происшедшему, потому что оно не есть ни большее, ни продолжающееся, ни имѣющее быть, но только вѣчносущее, такъ вторая категорія выраженій представляетъ неточность въ приложеніи къ бытію происшедшему, которое всегда только бываетъ, но никогда не есть. Неточность тутъ заключается въ безразличномъ употребленіи одного и того же слова είναι, τό όν, ήν, έςί, έσταί для обозначенія совершенно различныхъ порядковъ бытія.
- ↑ Еще задолго до Платона пять звѣздъ — Меркурій, Венера, Марсъ, Юпитеръ и Сатурнъ получили названіе πλανήται — т. е. блуждающихъ звѣздъ. Цицеронъ, не смотря на особенное уваженіе свое въ Платону, сильно возставалъ противъ этого названія. Maxime vero, говоритъ онъ, sunt admirabiles motus earum quinque stellarum, quae falso vocantur errantes: nihil enim errat, quod in omni aeternitate conservat progressas et regressus reliquosque motus constantes et ratos. (De natura deorum lib. II. cap. XX).
а чего совсем нет, то есть не существующее; но и все фти выражения не представляют в себе вн малейшей точности[1]. Однако же, настоящий момент, кажется, не представляет удобного случая входит в обстоятельное рассуждение об этом.
XI. — Итак, время появилось вместе с небом, чтобы как произошли они вместе, так вместе и разрушению подверглись в случае, если бы когда либо постигла их какая либо катастрофа, — появилось (созданное) по образцу вечной природы с предназначением быть подобным ему (этому образцу), на сколько это возможно. Потому что как первообразу принадлежит существование, простирающееся чрез всю вечность, так и оно (время) чрез всё время-протяжение есть прошедшее, продолжающееся и имеющее наступить. Вследствие такого размышлфвия и решения Божия относительно происхождения времени, — для того, чтоб оно могло появиться (и на самом деле), получили существование солнце, луна и остальные пять звезд, известные под именем — планет[2] для определения и соблюдения счета времени. После же того, как Бог создал тела для каждой из них, Он всех их числом 7 поместил в семь кругов, описываемых круговращением иного (эклиптики): Луну — в круг, который первым обходит землю,
- ↑ Как первая категория выражений страдает неточностью в отношении к бытию вечному — не происшедшему, потому что оно не есть ни большее, ни продолжающееся, ни имеющее быть, но только вечносущее, так вторая категория выражений представляет неточность в приложении к бытию происшедшему, которое всегда только бывает, но никогда не есть. Неточность тут заключается в безразличном употреблении одного и того же слова είναι, τό όν, ήν, έςί, έσταί для обозначения совершенно различных порядков бытия.
- ↑ Еще задолго до Платона пять звезд — Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн получили название πλανήται — т. е. блуждающих звезд. Цицерон, не смотря на особенное уважение свое в Платону, сильно восставал против этого названия. Maxime vero, говорит он, sunt admirabiles motus earum quinque stellarum, quae falso vocantur errantes: nihil enim errat, quod in omni aeternitate conservat progressas et regressus reliquosque motus constantes et ratos. (De natura deorum lib. II. cap. XX).
