сить господина стереотипа, чтобъ онъ разъ на всегда запаялъ человѣческую мысль въ опредѣленныя, на вѣки нерушимыя формы и тѣмъ спасъ ее отъ поврежденія.
сить господина стереотипа, чтоб он раз на всегда запаял человеческую мысль в определенные, на веки нерушимые формы и тем спас ее от повреждения.
Наконецъ-то къ дѣлу. Помилуйте, возразитъ читатель, вѣдь, вы повторяетесь; уже за три главы вы объявили, что переходите къ дѣлу. Вина не моя, если г. Страховъ не различаетъ реальной дѣйствительности отъ своихъ типографскихъ аллегорій. Итакъ, приступаемъ къ настоящему дѣлу, къ научной критикѣ дарвинизма, къ фактическимъ доводамъ, будто бы доказывающимъ его противорѣчіе съ природой.
Начинаетъ г. Страховъ эту главу заявленіемъ какой-то, ни съ чѣмъ не сообразной, смѣшной претензіи. Онъ укоряетъ меня за то, что въ своей публичной лекціи я не сообразовался съ тѣми главами, на которыя ему вздумалось разбить свою статью Полное опроверженіе дарвинизма. «Г. Тимирязеву не угодно было слѣдовать за мной», — говоритъ онъ, очевидно, обиженнымъ тономъ и затѣмъ пытается увѣрить читателя, что я произвольно выхватилъ «одинъ пунктъ» изъ книги Данилевскаго, не упоминая «о полномъ составѣ аргументаціи». Но, говоря это, г. Страховъ не можетъ не сознавать, что онъ умышленно злоупотребляетъ довѣріемъ своихъ читателей. Не одинъ какой-нибудь пунктъ выбралъ я для опроверженія, а самый главный, самый центральный, на которомъ построено все опроверженіе, — словомъ, тотъ пунктъ, который г. Страховъ съ восторгомъ называлъ «истиннымъ открытіемъ Н. Я. Данилевскаго». Все это г. Страховъ самъ подтверждаетъ послѣдними словами этой самой VI главы. Но я не ограничился этимъ: я привелъ (опять останавливаясь на самомъ важномъ, для дѣла существенномъ) цѣлый рядъ примѣровъ, иллюстрирующихъ, какъ обработаны у Данилевскаго частности. Не могъ и не хотѣлъ я только, подобно г. Страхову, расплываться въ ненужныхъ подробностяхъ; я показалъ, какъ жалка главная аргументація, и предоставилъ досужному читателю вылавливать мелкіе промахи, щедрою рукой разсыпанные по всей книгѣ.
Напомню въ двухъ словахъ, въ чемъ заключается этотъ главный пунктъ, на которомъ построено все пресловутое доказательство, что естественнаго отбора «не существовало, не существуетъ и существовать не можетъ». Это тѣмъ болѣе необходимо, что вся статья г. Страхова вертится вокругъ да около этого пункта. Данилевскій, при помощи теоріи вѣроятностей, доказываетъ невозможность возникновенія въ природѣ, въ естественномъ состояніи, новой чистокровной породы, а такъ какъ, по его мнѣнію, дарвинизмъ построенъ будто бы на предположеніи, что въ природѣ возникаютъ чистокровныя породы, то изъ этого понятенъ торжествующій выводъ: значитъ весь дарвинизмъ построенъ на абсурдѣ.
Наконец-то к делу. Помилуйте, возразит читатель, ведь, вы повторяетесь; уже за три главы вы объявили, что переходите к делу. Вина не моя, если г. Страхов не различает реальной действительности от своих типографских аллегорий. Итак, приступаем к настоящему делу, к научной критике дарвинизма, к фактическим доводам, будто бы доказывающим его противоречие с природой.
Начинает г. Страхов эту главу заявлением какой-то, ни с чем не сообразной, смешной претензии. Он укоряет меня за то, что в своей публичной лекции я не сообразовался с теми главами, на которые ему вздумалось разбить свою статью Полное опровержение дарвинизма. «Г. Тимирязеву не угодно было следовать за мной», — говорит он, очевидно, обиженным тоном и затем пытается уверить читателя, что я произвольно выхватил «один пункт» из книги Данилевского, не упоминая «о полном составе аргументации». Но, говоря это, г. Страхов не может не сознавать, что он умышленно злоупотребляет доверием своих читателей. Не один какой-нибудь пункт выбрал я для опровержения, а самый главный, самый центральный, на котором построено всё опровержение, — словом, тот пункт, который г. Страхов с восторгом называл «истинным открытием Н. Я. Данилевского». Всё это г. Страхов сам подтверждает последними словами этой самой VI главы. Но я не ограничился этим: я привел (опять останавливаясь на самом важном, для дела существенном) целый ряд примеров, иллюстрирующих, как обработаны у Данилевского частности. Не мог и не хотел я только, подобно г. Страхову, расплываться в ненужных подробностях; я показал, как жалка главная аргументация, и предоставил досужному читателю вылавливать мелкие промахи, щедрою рукой рассыпанные по всей книге.
Напомню в двух словах, в чём заключается этот главный пункт, на котором построено всё пресловутое доказательство, что естественного отбора «не существовало, не существует и существовать не может». Это тем более необходимо, что вся статья г. Страхова вертится вокруг да около этого пункта. Данилевский, при помощи теории вероятностей, доказывает невозможность возникновения в природе, в естественном состоянии, новой чистокровной породы, а так как, по его мнению, дарвинизм построен будто бы на предположении, что в природе возникают чистокровные породы, то из этого понятен торжествующий вывод: значит весь дарвинизм построен на абсурде.
