симптомы, на которые обратили мое вниманіе, заставляютъ думать, что мое молчаніе вторично принимается за признаніе себя побѣжденнымъ. Поклонники г. Страхова видятъ въ этомъ его произведеніи перлъ его научно-литературной дѣятельности, полагая, что въ этой статьѣ онъ навѣки похоронилъ дарвинизмъ. Это бы еще ничего, но нашелся ученый, безпристрастно ставящій и мою критику, и возраженіе г. Страхова на одинъ уровень, даже, повидимому, склоняющійся на сторону того, за кѣмъ осталось послѣднее слово[1]. Долѣе молчать невозможно. Дѣлать нечего; вторично, противъ желанія, приходится браться за перо, для того, чтобы охладить преждевременный восторгъ нашихъ антидарвинистовъ, показать всю безнадежность ихъ лилипутскихъ походовъ противъ одного изъ гигантовъ научной мысли девятнадцатаго вѣка и пояснить имъ, въ чемъ заключается разница между строгою логикой и софистическою эристикой.
Для облегченія своей задачи, а еще болѣе для того, чтобы читатели видѣли, что я не оставляю ничего существеннаго въ статьѣ г. Страхова безъ отвѣта, буду придерживаться того же дѣленія, тѣхъ же курьезныхъ заголовковъ, которые придуманы самимъ г. Страховымъ.
- ↑ См. мою статью: Странный обращикъ научной критики (Русская Мысль, кн. III).
симптомы, на которые обратили мое внимание, заставляют думать, что мое молчание вторично принимается за признание себя побежденным. Поклонники г. Страхова видят в этом его произведении перл его научно-литературной деятельности, полагая, что в этой статье он навеки похоронил дарвинизм. Это бы еще ничего, но нашелся ученый, беспристрастно ставящий и мою критику, и возражение г. Страхова на один уровень, даже, по-видимому, склоняющийся на сторону того, за кем осталось последнее слово[1]. Долее молчать невозможно. Делать нечего; вторично, против желания, приходится браться за перо, для того, чтобы охладить преждевременный восторг наших антидарвинистов, показать всю безнадежность их лилипутских походов против одного из гигантов научной мысли девятнадцатого века и пояснить им, в чём заключается разница между строгою логикой и софистическою эристикой.
Для облегчения своей задачи, а еще более для того, чтобы читатели видели, что я не оставляю ничего существенного в статье г. Страхова без ответа, буду придерживаться того же деления, тех же курьезных заголовков, которые придуманы самим г. Страховым.
Г. Страховъ начинаетъ съ того, что съ неподражаемою игривостью, конфиденціально сообщаетъ своимъ читателямъ секретъ, сокровенный смыслъ его первой статьи по поводу книги Данилевскаго[2]. Статья эта, — поясняетъ онъ, — была только рекламой, имѣвшей въ виду во что бы то ни стало заставить говорить объ этой книгѣ — худо ли, хорошо ли, все равно, лишь бы только нарушилось то невыносимое для поклонниковъ Данилевскаго молчаніе, которое сопровождало ея появленіе. Вотъ ужъ подлинно: un secret de Polichinelle! Для кого же не было ясно истинное значеніе этой статьи? Одно названіе ея Полное опроверженіе прямо отзывалось трескучею рекламой. Но не въ томъ и дѣло; эта исповѣдь нужна г. Страхову только для того, чтобы похвастать, какъ ловко онъ будто бы выманилъ меня на бой, а по этому поводу, кстати, съ первыхъ же строкъ отрекомендовать меня своимъ читателямъ, какъ самодовольнаго пошляка; это нужно было для того, чтобы изобразить себя хитроумною лисою, а меня — падкой будто бы на лесть — вороной. Для этой благой цѣли онъ также съ первыхъ же строкъ прибѣгаетъ къ пріему, которымъ потомъ широко будетъ пользоваться въ своей статьѣ, — пріему очень элементарному, заключающемуся въ томъ, чтобы вставлять мнѣ въ ротъ діаметрально противуложное тому, что я говорю. Онъ пишетъ: — «Тимирязевъ думаетъ, что я
- ↑ См. мою статью: Странный образчик научной критики (Русская Мысль, кн. III).
- ↑ Русскій Вѣстникъ 1887 г., январь: Полное опроверженіе дарвинизма.
Г. Страхов начинает с того, что с неподражаемою игривостью, конфиденциально сообщает своим читателям секрет, сокровенный смысл его первой статьи по поводу книги Данилевского[1]. Статья эта, — поясняет он, — была только рекламой, имевшей в виду во что бы то ни стало заставить говорить об этой книге — худо ли, хорошо ли, всё равно, лишь бы только нарушилось то невыносимое для поклонников Данилевского молчание, которое сопровождало её появление. Вот уж подлинно: un secret de Polichinelle! Для кого же не было ясно истинное значение этой статьи? Одно название её Полное опровержение прямо отзывалось трескучею рекламой. Но не в том и дело; эта исповедь нужна г. Страхову только для того, чтобы похвастать, как ловко он будто бы выманил меня на бой, а по этому поводу, кстати, с первых же строк отрекомендовать меня своим читателям, как самодовольного пошляка; это нужно было для того, чтобы изобразить себя хитроумною лисою, а меня — падкой будто бы на лесть — вороной. Для этой благой цели он также с первых же строк прибегает к приему, которым потом широко будет пользоваться в своей статье, — приему очень элементарному, заключающемуся в том, чтобы вставлять мне в рот диаметрально противоположное тому, что я говорю. Он пишет: — «Тимирязев думает, что я
- ↑ Русский Вестник 1887 г., январь: Полное опровержение дарвинизма.
