стуху и приказалъ привести мнѣ жирнаго теленка, и онъ привелъ мнѣ моего сына, обращеннаго въ теленка. Теленокъ, увидавъ меня, оборвалъ веревку, прибѣжалъ ко мнѣ и такъ прыгалъ, такъ радовался и такъ кричалъ, что мнѣ его стало жаль, и я сказалъ пастуху:
— Приведи мнѣ корову, а этого…
Тутъ Шехеразада увидала, что начало свѣтать, и не стала далѣе продолжать разсказъ. Сестра же сказала ей:
— Какая славная исторія! какая занимательная, веселая и пріятная!
Но она отвѣчала:
— Что она значитъ въ сравненіи съ той, что я разскажу тебѣ въ завтрашнюю ночь, если я останусь жива, и царь пощадитъ меня.
А царь сказалъ:
— Клянусь Аллахомъ, я не убью ея, пока не услышу конца исторіи.
Послѣ этого они пріятно провели ночь до самаго утра, когда царь отправился въ залу суда, и визирь прошелъ туда же съ саваномъ подъ мышкой. Царь судилъ и производилъ допросы и смѣщалъ съ должностей до конца дня, не сказавъ визирю о томъ, что случилось. Министръ былъ очень удивленъ. Судъ былъ распущенъ, и царь вернулся къ себѣ во дворецъ.
(На другую ночь и на всѣ послѣдующія ночи Шехеразада продолжала до такой степени заинтересовывать царя ІІІахріара сцоими разсказами, что онъ постоянно откладывалъ исполненіе
