На глазахъ короля показались слезы. Но онъ не вернулся обратно, а поѣхалъ къ собору. Пажа около него уже не было: онъ испугался и убѣжалъ.
Подъѣхавъ къ ступенямъ собора, король слѣзъ съ коня и хотѣлъ войти въ соборъ. Но солдаты скрестили копья и сказали:
— Сюда нельзя. Въ эту дверь можетъ пройти только одинъ король.
Король, гнѣвно проговоривъ:—Я—король…—отстранилъ копья и вошелъ въ соборъ.
Старикъ-епископъ, выступивъ къ нему навстрѣчу, удивленно сказалъ:
— Сынъ мой, эта пастушеская одежда не нарядъ короля… Какой скипетръ я дамъ тебѣ въ руку и какой короной стану вѣнчать тебя? Вѣдь нынѣшній день—день радости для тебя, а не день униженія.
— Но радость не должна облекаться въ одежду страданій,—отвѣтилъ король и разсказалъ ему свои сны.
Когда король кончилъ, епископъ гнѣвно сказалъ:
— Сынъ мой, повѣрь умудренному опытомъ старику. Много зла въ мірѣ. Разбойники крадутъ чужое добро, похищаютъ дѣтей. Львы и дикіе звѣри съѣдаютъ слабыхъ животныхъ. Нищіе голодаютъ, и собаки сытѣе ихъ. Ты безсиленъ все это измѣнить. Никто не будетъ повиноваться тебѣ. Тотъ, Кто создалъ нищету, мудрѣе тебя. Вернись во дворецъ, прими радостный видъ, надѣнь царскіе уборы—и я короную тебя. Сны же забудь, такъ какъ тяжесть и страданія міра непосильно тяжелы для сердца одного человѣка.
Король изумился.
— Какъ?—сказалъ онъ.—И ты говоришь мнѣ это тамъ, гдѣ витаетъ духъ Христа, объявшаго своимъ чуднымъ ученіемъ любви весь міръ!
Сказавъ это, молодой король миновалъ епископа, поднялся къ алтарю и склонился на колѣни передъ изображеніемъ Христа. Большія свѣчи бросали яркій отблескъ на золотые сосуды и ковчегъ, украшенный алмазами. Тонкія струйки ладана неслись кольцами вверхъ.
Король склонилъ голову и молился. Священники, стоявшіе около алтаря въ роскошныхъ мантіяхъ, поспѣшно отошли.
Вдругъ послышался шумъ, и въ храмъ ворвались придворные, имѣя въ рукахъ обнаженные мечи. А за ними вошелъ и народъ.
— Гдѣ онъ? Гдѣ сновидецъ?—кричали они.—Гдѣ этотъ нищій-король? Мы сейчасъ расправимся съ нимъ! Онъ не долженъ править нами!
Юный король, нагнувъ голову, вдохновенно молился. Кончивъ молитву, онъ поднялся и печально взглянулъ
На глазах короля показались слёзы. Но он не вернулся обратно, а поехал к собору. Пажа около него уже не было: он испугался и убежал.
Подъехав к ступеням собора, король слез с коня и хотел войти в собор. Но солдаты скрестили копья и сказали:
— Сюда нельзя. В эту дверь может пройти только один король.
Король, гневно проговорив: — Я — король… — отстранил копья и вошёл в собор.
Старик-епископ, выступив к нему навстречу, удивлённо сказал:
— Сын мой, эта пастушеская одежда не наряд короля… Какой скипетр я дам тебе в руку и какой короной стану венчать тебя? Ведь нынешний день — день радости для тебя, а не день унижения.
— Но радость не должна облекаться в одежду страданий, — ответил король и рассказал ему свои сны.
Когда король кончил, епископ гневно сказал:
— Сын мой, поверь умудрённому опытом старику. Много зла в мире. Разбойники крадут чужое добро, похищают детей. Львы и дикие звери съедают слабых животных. Нищие голодают, и собаки сытее их. Ты бессилен всё это изменить. Никто не будет повиноваться тебе. Тот, Кто создал нищету, мудрее тебя. Вернись во дворец, прими радостный вид, надень царские уборы — и я короную тебя. Сны же забудь, так как тяжесть и страдания мира непосильно тяжелы для сердца одного человека.
Король изумился.
— Как? — сказал он. — И ты говоришь мне это там, где витает дух Христа, объявшего своим чудным учением любви весь мир!
Сказав это, молодой король миновал епископа, поднялся к алтарю и склонился на колени перед изображением Христа. Большие свечи бросали яркий отблеск на золотые сосуды и ковчег, украшенный алмазами. Тонкие струйки ладана неслись кольцами вверх.
Король склонил голову и молился. Священники, стоявшие около алтаря в роскошных мантиях, поспешно отошли.
Вдруг послышался шум, и в храм ворвались придворные, имея в руках обнажённые мечи. А за ними вошёл и народ.
— Где он? Где сновидец? — кричали они. — Где этот нищий-король? Мы сейчас расправимся с ним! Он не должен править нами!
Юный король, нагнув голову, вдохновенно молился. Кончив молитву, он поднялся и печально взглянул
