ждала ее. Матушка и говоритъ ей: »Невѣстка ваша умерла.«
Старуха стиснула зубы и ударила объ полы руками.
»Что́ жъ дѣлать? видно, такая судьба!« говоритъ, а не заплакала, ничего, только стоитъ бѣлая, какъ полотно.
Мать испугалась, да и не знаетъ, какъ ей про сына сказать. А тутъ ихъ и несутъ.
»Вотъ обоихъ несутъ.« говоритъ мать.
Старуха какъ крикнетъ: »Какъ обоихъ!«
»Бабушка, вѣдь и Василя вашего нѣту въ живыхъ.«
Какъ она кинется, какъ побѣжитъ! чуть не вышибла мертвеца изъ рукъ у людей. Схватила его за голову и кричитъ надъ нимъ…. Страшна она тогда была: безъ платка, сѣдыя косы по плечамъ треплются, вся растерзанная, вся въ крови, ходитъ, ходитъ вокругъ сына да всё кричитъ, словно Господь ее разума лишилъ.
Одѣли молодыхъ, положили рядомъ на столъ. Кто пошелъ домой, кто остался на ночь. Смотрятъ—нѣтъ старой Орлихи, словно въ землю провалилась. Ужъ на другой день нашли ее подъ заборомъ мертвую. Лежитъ, вся синяя, какъ бузина.
ждала ее. Матушка и говорит ей: «Невестка ваша умерла.»
Старуха стиснула зубы и ударила об полы руками.
«Что́ ж делать? видно, такая судьба!» говорит, а не заплакала, ничего, только стоит белая, как полотно.
Мать испугалась, да и не знает, как ей про сына сказать. А тут их и несут.
«Вот обоих несут.» говорит мать.
Старуха как крикнет: «Как обоих!»
«Бабушка, ведь и Василя вашего нету в живых.»
Как она кинется, как побежит! чуть не вышибла мертвеца из рук у людей. Схватила его за голову и кричит над ним…. Страшна она тогда была: без платка, седые косы по плечам треплются, вся растерзанная, вся в крови, ходит, ходит вокруг сына да всё кричит, словно Господь ее разума лишил.
Одели молодых, положили рядом на стол. Кто пошел домой, кто остался на ночь. Смотрят — нет старой Орлихи, словно в землю провалилась. Уж на другой день нашли ее под забором мертвую. Лежит, вся синяя, как бузина.
