»На что́ вамъ это знать, батюшка? Пускай онъ сперва на волю выдетъ, тогда и узнаете.«
»Ладно, дитятко мое милое; пускай по-твоему будетъ!«
Провѣдалъ про все это Семенъ, да и говоритъ: »Что́ жъ дѣлать, Катря душа? надо ждать. Я у своего пана на службѣ уже третій годъ доживаю, послѣдній. Коли повезетъ счастье, въ этомъ году добыча будетъ великая. Ота́манъ меня не обидитъ: человѣкъ онъ справедливый. Поблагодарю его за хлѣбъ, за соль, высмотрю себѣ гдѣ-нибудь хуторокъ хорошій, да и поклонюсь твоему отцу…. Только ты люби меня вѣрно, моя радость.«
Ждутъ наши голубки. Не плаваетъ, летаетъ Семенъ по Днѣпру,—знай челнокомъ синюю волну разбиваетъ.
Снаряжаются козаки въ дорогу; Семенъ съ ними. Выѣзжаютъ козаки на добычу.
»Соколъ мой, козаче[1]!« говоритъ Катря, прильнувши къ нему, »когда ты вернешься? скоро?«
»Скоро, моя рыбка, скоро. Зацвѣтетъ пер-
- ↑ Козакъ, въ звательномъ падежѣ.
«На что́ вам это знать, батюшка? Пускай он сперва на волю выйдет, тогда и узнаете.»
«Ладно, дитятко мое милое; пускай по-твоему будет!»
Проведал про всё это Семен, да и говорит: «Что́ ж делать, Катря душа? надо ждать. Я у своего пана на службе уже третий год доживаю, последний. Коли повезет счастье, в этом году добыча будет великая. Ота́ман меня не обидит: человек он справедливый. Поблагодарю его за хлеб, за соль, высмотрю себе где-нибудь хуторок хороший, да и поклонюсь твоему отцу…. Только ты люби меня верно, моя радость.»
Ждут наши голубки. Не плавает, летает Семен по Днепру, — знай челноком синюю волну разбивает.
Снаряжаются козаки в дорогу; Семен с ними. Выезжают козаки на добычу.
«Сокол мой, козаче[1]!» говорит Катря, прильнувши к нему, «когда ты вернешься? скоро?»
«Скоро, моя рыбка, скоро. Зацветет пер-
- ↑ Козак, в звательном падеже.
