ТОО
утверждаешь ли ты, что въ Симмій находится то и другое, — и великость и малость?
— Да, это такъ.
— Итакъ, сказалъ Сократъ, черезъ это ты признаешь то, что Симмій на самомъ дѣлѣ превосходитъ ростомъ Сократа не такимъ образомъ, какъ въ этомъ случаѣ выражаются, такъ какъ Симмій больше не потому, что онъ Симмій, но величиною, которая случайно выпала ему на долю. Точно также онъ выше Сократа не потому, что Сократъ — Сократъ, а потому что Сократу принадлежитъ малость сравнительно съ его великорослостью.
— Это такъ.
— Точно также и Федонъ въ свою очередь превышаетъ Симмія не тѣмъ что онъ Федонъ, но тѣмъ что Федону принадлежитъ великость сравнительно съ малостью Симмія.
— Справедливо.
— Такимъ образомъ Симмій носитъ имя и малаго и большаго, превосходя великостью малость одного и уступая малостью великости другаго. Улыбнувшись при этомъ, Сократъ продолжалъ: я кажется, выражаюсь объ этомъ предметѣ черезчуръ съ большою точностью, но это дѣйствительно такъ, какъ я говорю.
Тотъ согласился.
— Все это я говорю съ тѣмъ, продолжалъ Сократъ, чтобы ты былъ въ этомъ случаѣ одного со мною мнѣнія. Для меня очевидно, что не только великость сама въ себѣ никогда не представляетъ собою великаго и малаго вмѣстѣ, но и великость, принадлежащая намъ, никогда не принимаетъ малости и не можетъ быть
ТОО
утверждаешь ли ты, что в Симмий находится то и другое, — и великость и малость?
— Да, это так.
— Итак, сказал Сократ, через это ты признаешь то, что Симмий на самом деле превосходит ростом Сократа не таким образом, как в этом случае выражаются, так как Симмий больше не потому, что он Симмий, но величиною, которая случайно выпала ему на долю. Точно также он выше Сократа не потому, что Сократ — Сократ, а потому что Сократу принадлежит малость сравнительно с его великорослостью.
— Это так.
— Точно также и Федон в свою очередь превышает Симмия не тем что он Федон, но тем что Федону принадлежит великость сравнительно с малостью Симмия.
— Справедливо.
— Таким образом Симмий носит имя и малого и большего, превосходя великостью малость одного и уступая малостью великости другого. Улыбнувшись при этом, Сократ продолжал: я кажется, выражаюсь об этом предмете чересчур с большою точностью, но это действительно так, как я говорю.
Тот согласился.
— Всё это я говорю с тем, продолжал Сократ, чтобы ты был в этом случае одного со мною мнения. Для меня очевидно, что не только великость сама в себе никогда не представляет собою великого и малого вместе, но и великость, принадлежащая нам, никогда не принимает малости и не может быть
