— Оставь его, сказалъ Сократъ. Итакъ, я намѣренъ теперь представить отчетъ вамъ, моимъ судьямъ, почему мнѣ кажется естественнымъ, чтобы человѣкъ, проведшій жизнь въ серьезныхъ занятіяхъ философіей, сохранялъ мужество при наступленіи смерти и имѣлъ твердую надежду наслѣдовать по смерти величайшія блага. Я постараюсь, друзья мои Симмій и Кевисъ, показать, почему это такъ.
IX. — Люди, занимающіеся надлежащимъ образомъ философіей, остаются неизвѣстны другимъ въ томъ отношеніи, что они желаютъ не иного чего, какъ только умереть и быть для всего мертвыми 23). А если такъ, то конечно было бы ни съ чѣмъ несообразно, если бы философы, желавши всю жизнь только одного этого, стали бы негодовать при наступленіи смерти, при наступленіи того самаго, чего они давно желали и въ чемъ съ давнихъ поръ упражнялись.
Симмій, засмѣявшись при этомъ, сказалъ:
— Клянусь Зевсомъ, любезный Сократъ, я вовсе не расположенъ былъ смѣяться, но ты меня заставилъ. Я думаю, что большинство людей, услышавъ это, нашли бы, что это сказано о философахъ очень хорошо, а наши сограждане вполнѣ согласились бы съ тѣмъ, что истинные философы дѣйствительно желаютъ смерти 24), и что они съ своей стороны понимаютъ, что философы ея достойны.
— И справедливо сказали бы, любезный Симмій, кромѣ того, что они это понимаютъ; нѣтъ, они не понимаютъ ни того, почему истинные философы желаютъ смерти, ни того, почему они ея достойны, и какой именно. Но будемъ продолжать нашу бесѣду, сказалъ
— Оставь его, сказал Сократ. Итак, я намерен теперь представить отчет вам, моим судьям, почему мне кажется естественным, чтобы человек, проведший жизнь в серьезных занятиях философией, сохранял мужество при наступлении смерти и имел твердую надежду наследовать по смерти величайшие блага. Я постараюсь, друзья мои Симмий и Кевис, показать, почему это так.
IX. — Люди, занимающиеся надлежащим образом философией, остаются неизвестны другим в том отношении, что они желают не иного чего, как только умереть и быть для всего мертвыми 23). А если так, то конечно было бы ни с чем несообразно, если бы философы, желавши всю жизнь только одного этого, стали бы негодовать при наступлении смерти, при наступлении того самого, чего они давно желали и в чём с давних пор упражнялись.
Симмий, засмеявшись при этом, сказал:
— Клянусь Зевсом, любезный Сократ, я вовсе не расположен был смеяться, но ты меня заставил. Я думаю, что большинство людей, услышав это, нашли бы, что это сказано о философах очень хорошо, а наши сограждане вполне согласились бы с тем, что истинные философы действительно желают смерти 24), и что они с своей стороны понимают, что философы её достойны.
— И справедливо сказали бы, любезный Симмий, кроме того, что они это понимают; нет, они не понимают ни того, почему истинные философы желают смерти, ни того, почему они её достойны, и какой именно. Но будем продолжать нашу беседу, сказал
