— Это, миѣ представляется, любезный Кевисъ, сказалъ Сократъ, несомнѣнно такъ, и мы не обманываемся, соглашаясь въ этомъ съ тобою; все это на самомъ дѣлѣ существуетъ: и возрожденіе и то, что живые раждаются изъ умершихъ, и то, что души умершихъ продолжаютъ существовать, и то, что участь добрыхъ лучше, а злыхъ — хуже.
XVIII. — Дѣйствительно, любезный Сократъ, началъ, прерывая его, Кевисъ: это совершенно необходимо и на основаніи того, что ты часто высказывалъ въ своихъ бесѣдахъ. Если справедливо, что ученіе есть для насъ ие что иное какъ припоминаніе, то и въ силу этого представляется необходимымъ, чтобы мы узнали когда то прежде припоминаемое нами теперь. Припоминаніе было бы очевидно невозможно, если бы наша душа не существовала гдѣ нибудь, прежде чѣцъ воплотилась въ человѣческій образъ. Такимъ образомъ, и въ силу этого основанія душа представляется чѣмъ то безсмертнымъ.
— Но, любезный Кевисъ, сказалъ, прерывая его, Симмій, какія существуютъ на это доказательства? Напомни мнѣ, потому что я ихъ не помню теперь хорошо.
— Я напомню тебѣ, отвѣчалъ Кевисъ, только одно, но въ данномъ случаѣ — самое лучшее. Люди, когда ихъ о чемъ нибудь спрашиваютъ, если вопросъ сдѣланъ хорошо, находятъ въ самихъ себѣ правильные па все отвѣты, чего ие могло бы быть, если бы они не обладали врожденнымъ званіемъ и здравымъ сужденіемъ. Далѣе, если кто нибудь укажетъ имъ на геометрическія фигуры или на что нибудь другое въ этохъ
— Это, мие представляется, любезный Кевис, сказал Сократ, несомненно так, и мы не обманываемся, соглашаясь в этом с тобою; всё это на самом деле существует: и возрождение и то, что живые раждаются из умерших, и то, что души умерших продолжают существовать, и то, что участь добрых лучше, а злых — хуже.
XVIII. — Действительно, любезный Сократ, начал, прерывая его, Кевис: это совершенно необходимо и на основании того, что ты часто высказывал в своих беседах. Если справедливо, что учение есть для нас ие что иное как припоминание, то и в силу этого представляется необходимым, чтобы мы узнали когда то прежде припоминаемое нами теперь. Припоминание было бы очевидно невозможно, если бы наша душа не существовала где нибудь, прежде чец воплотилась в человеческий образ. Таким образом, и в силу этого основания душа представляется чем то бессмертным.
— Но, любезный Кевис, сказал, прерывая его, Симмий, какие существуют на это доказательства? Напомни мне, потому что я их не помню теперь хорошо.
— Я напомню тебе, отвечал Кевис, только одно, но в данном случае — самое лучшее. Люди, когда их о чём нибудь спрашивают, если вопрос сделан хорошо, находят в самих себе правильные па всё ответы, чего ие могло бы быть, если бы они не обладали врожденным званием и здравым суждением. Далее, если кто-нибудь укажет им на геометрические фигуры или на что-нибудь другое в этох
