Не буду описывать радости домашней встрѣчи. Ее значительно омрачало матеріальное мое положеніе. Конечно, я не открывалъ его никому за исключеніемъ матери, которой объяснилъ необходимость выслать немедленно 50 руб. кормилицѣ Погодина.
До сихъ поръ не могу понять, какимъ образомъ мать, не имѣвшая никогда подобной суммы, ухитрилась достать ее.
Деньги были немедленно отправлены Введенскому, съ убѣдительной просьбой передать ихъ кормилицѣ. Такимъ образомъ главнѣйшее затруднение было на первыхъ порахъ устранено. Дальнѣйшее устроилось безъ моего почина. Убѣдившись вѣроятно, что неопредѣленная выдача карманныхъ денегъ ведетъ молодаго человѣка только къ безразсчетнымъ тратамъ, отецъ и дядя, снабдивъ меня необходимымъ платьемъ, рѣшили давать мнѣ въ годъ карманныхъ денегъ, въ томъ числѣ и на платье, по 200 руб. Съ той поры я уже никогда не впадалъ въ безысходное безденежье и научился по одежкѣ протягивать ножки.
Въ Новоселкахъ я нашелъ въ отцовскомъ флигелѣ вмѣсто француза Каро классически образованнаго нѣмца Фритче, выписаннаго отцомъ вѣроятно при помощи Крюммера для 12-ти лѣтняго брата Васи. Этому Фритче я старался буквально переводить свои стихотворенія, отличавшіяся въ то время, вѣроятно подъ вліяніемъ Мочалова, самымъ отчаяннымъ пессимизмомъ и трагизмомъ. Не удивляюсь въ настоящее время тому, что добродушный нѣмецъ советовалъ мнѣ не читать этихъ стиховъ матери, которую воззванія къ кинжалу, какъ къ единственному прибѣжищу, не могли обрадовать.
Ко времени возвращенія въ Москву стужа сдалась, и я доѣхалъ до Погодинскаго дома безъ особенныхъ приключений. Каковъ же былъ мой ужасъ, когда при первой встрѣчѣ кормилица набросилась на меня съ упреками, и я узналъ, что Введенскій высланныя мною деньги истратилъ на собственныя прихоти.
Началась снова тоскливая жизнь ничѣмъ незанятаго студента, вырывающаяся изъ тѣсноты подобно пиву, пѣнящемуся во время перевозки.
