пускаться вплавь съ пловучаго берега, подъ которымъ глубина была неизвѣстна. Горя нетерпѣніемъ, я нагнулся насколько было возможно надъ водой и, вытянувъ ружье, дѣйствительно подкопнулъ селезня къ берегу. Увлеченный примѣромъ, Трезоръ бросился вплавь, и черезъ секунду селезень былъ бы у него въ зубахъ, если бы со мною не случилась бѣда. Вынесенная впередъ правая нога, продавивши торфъ, лишилась опоры, и я чувствовалъ, что съ ружьемъ и въ тяжелыхъ сапогахъ, не умѣя плавать, валюсь въ глубокую рѣчку. Утопающій хватается за соломинку, я же невольно схватился за плывшій передо мною хвостъ Трезора, который стремительно повернулъ назадъ и вытащилъ меня на берегъ. Вся эта, въ сущности неудачная, охота находится въ нѣкоторой связи съ позднѣйшимъ случаемъ.
Однажды на Орловскомъ желѣзнодорожномъ вокзалѣ я увидалъ завтракающаго генерала, который показался мнѣ знакомымъ однополчаниномъ, съ которымъ я разстался лѣтъ двадцать назадъ.
— Позвольте узнать ваше имя? спросилъ я генерала.
— Глинка-Мавринъ.
— Извините ради Бога, я приняли васъ за своего знакомаго генерала.
— Это ничего, отвѣалъ генералъ; а кто генералъ, за котораго вы меня приняли?
Тутъ моя память какъ нарочно сыграла ту самую штуку, которую она играетъ со мною при представленіи одного знакомаго другому.
— Я забылъ имя этого генерала, отвѣтилъ я конфузливо.
— Ничего, и это бываетъ, замѣтилъ мой собесѣдникъ.
Послѣ такого неудачнаго дебюта я вошелъ въ вагонъ и сѣлъ на диванъ. Каково же было мое удивленіе, когда снисходительный собесѣдникъ, усѣвшись противъ меня, спросилъ:
— Вспомнили вы имя вашего генерала?
— Постараюсь припомнить, ваше превосходительство, и сообщу его вамъ.
Мы разговорились.
— Моя фамилія Глинка, сказалъ генералъ, — но такъ какъ я женатъ на послѣдней изъ рода Мавриныхъ, то про-
