Внутри церковь была расписана крѣпостнымъ Зыбинскимъ живописцемъ; и отецъ, ознакомившійся съ за-граничными музеями и петербургскимъ Эрмитажемъ, не разъ указывалъ на дѣйствительно талантливое письмо на стѣнахъ и иконостасѣ. Еще теперь помню двухъ ангеловъ въ сѣверномъ и южномъ углахъ церкви: одинъ съ новозавѣтнымъ крестомъ въ рукахъ, а другой съ ветхозавѣтными скрижалями. Какъ удачно живописецъ накинулъ полупрозрачное покрывало на ликъ ветхозавѣтнаго ангела, намекая тѣмъ на ученіе о прообразованіи.
Какъ часто съ матерью въ праздничные дни пріѣзжали мы къ обѣднѣ, по окончаніи которой нельзя было отказаться отъ любезнаго приглашенія къ Зыбинскому завтраку.
Вѣроятно, невоздержность въ пищѣ и спиртныхъ напиткахъ въ скоромъ времени до того утучнила расположеннаго къ полнотѣ Дмитрія Александровича, что онъ оставался во время пріѣзда гостей въ кабинетѣ и никому не показывался. Всѣ три сына его были старше меня и потому мнѣ съ ними вступать въ близкія отношенія не приходилось.
Кромѣ Зыбиныхъ и Мансуровыхъ, ближайшими нашими сосѣдями были Борисовы, проживавшіе въ родовомъ имѣніи Фатьяновѣ, верстъ за 10 отъ Новоселокъ.
Низменный, рецептомъ протянувшійся, деревянный домъ, съ несоразмѣрно высокою тесовою крышей, некрашенный и за древностью принявшій темно-пепельный цвѣтъ, выходилъ однимъ фасадомъ на высокомъ фундаментѣ въ садъ, а съ другой стороны опускался окнами чуть не до земли. Комнатъ среднихъ и малыхъ размѣровъ въ длину было много, начиная съ такъ называемой пріемной, въ которой помѣщался шкафъ съ книгами, и кончая самой отдаленной кладовою, куда красивая хозяйка Марья Петровна собственноручно убирала варенье и всякаго рода бакалеи. Кромѣ спеціальнаго кабинета хозяина Петра Яковлевича, комнатъ требовалось немало для семерыхъ дѣтей съ ихъ няньками и мамками и соотвѣтственнымъ числомъ горничныхъ.
На томъ же дворѣ подъ прямымъ угломъ къ старому дому стоялъ такъ называемый новый флигель, въ которомъ въ трехъ комнатахъ проживала мать владѣльца, добродушная старушка Вѣра Александровна. Она появлялась за домашній
