на другой день въ пустой штабъ и объяснилъ чиновнику смягчающія обстоятельства, обѣщая въ свою очередь отдежурить за него. Холодъ на дворѣ былъ ужасный, и первый снѣгъ валилъ клочьями, не давая различать предметовъ на ближайшемъ разстояніи.
Что же это будетъ? невольно думалось мнѣ, при такой погодѣ.
Вдругъ къ немалому моему изумленію въ дверяхъ показался Османъ.
— Полковникъ! воскликнулъ я: отъ васъ, неизмѣннаго руководителя общественныхъ удовольствій, всего проще узнать судьбу сегодняшняго собранія.
— Черезъ часъ назначенъ съѣздъ, отвѣчалъ Османъ, а вы видите, что дѣлается на дворѣ. Ну кто же поѣдетъ?
Тѣмъ лучше, подумалъ я и оставшись въ штабѣ, попросилъ чиновника идти домой.
Дня черезъ два, когда я былъ у Сакеновъ, Анна Ивановна мнѣ сказала: „quelle bévue! дамы хлопотали о встрѣчѣ съ вами въ собраніи, а вы не явились. Это ужасно неловко, и онѣ на васъ въ претензіи“.
— Я въ отчаяніи, сказалъ я, и тѣмъ болѣе, что быть можетъ не понялъ словъ Османа, усомнившагося въ съѣздѣ по поводу ненастья.
Тѣмъ не менѣе я положилъ отправиться на слѣдующій вечеръ къ дамамъ съ извиненіемъ. Но дѣло къ несчастію приняло другой оборотъ.
Дм. Ер. вызвалъ Османа и встрѣтилъ его словами: „полковникъ, какъ вамъ не стыдно, вмѣсто того чтобы сближать общество между собою, преднамѣренно разрушать общественныя удовольствія“.
— Смѣю спросить, ваше в—пр—о, чѣмъ я заслужилъ это замѣчаніе? сказалъ Османъ.
— Вы сказали Фету, что никого не будетъ въ собраніи, онъ не явился къ ожидавшимъ его дамамъ.
На другое утро, когда въ главной адъютантской комнатѣ начальникъ штаба, вспыливъ, распекалъ какого-то волостнаго командира, онъ вдругъ гнѣвно обратился ко мнѣ съ вопросомъ: „что это у васъ тамъ съ Османомъ за исторія? Онъ
