Войдя въ нѣкоторыя подробности насчетъ устройства трубъ, государь милостиво взглянулъ мнѣ въ лицо и сказалъ: „вы можете уводить вашихъ трубачей“.
Желая щегольнуть исправностью, я по всѣмъ правиламъ искусства скомандовалъ: направо! Но не успѣли трубачи исполнить команды, какъ я замѣтилъ свой промахъ. Стоило взводу тронуться въ этомъ направленіи, пюпитры и ноты, бывшіе у него за спиною, остались бы на плацу. Поэтому я вынужденъ былъ еще разъ скомандовать: направо! но на этотъ разъ уже вполголоса прибавивъ: бери пюпитры!
Но государь повернулся уже кругомъ и исчезъ въ дверяхъ залы.
Съ царскимъ отъѣздомъ и нашимъ возвращеніемъ въ Крыловъ началась снова наша однообразная полковая жизнь. Карлъ Ѳедоровичъ не забылъ сходить къ Бондыревымъ передать старику царскій поклонъ вмѣстѣ съ попрекомъ, что хозяинъ пожалѣлъ сливокъ.
— Ахъ неправда! воскликнулъ Бондыревъ: я ей Богу не виноватъ. Тогда еще государь былъ великимъ княземъ и проѣздомъ остановился у меня. Приготовилъ я къ чаю и сливокъ, и лимоновъ, а бывшіе при немъ адъютанты, сказавши, что великій князь пьетъ съ лимономъ, потребовали сливки и всѣ выпили. Вдругъ бѣгутъ и кричатъ: „великій князь требуетъ сливокъ“. Покуда бросились добывать новыхъ, Николай Павловичъ откушалъ чай съ лимономъ. Вотъ какъ дѣло было.
Тѣмъ временемъ распространился слухъ, что Вейнбергъ женится на красавицѣ Добровольской, замѣченной государемъ. На первыхъ порахъ этому слуху мы не повѣрили. Извѣстно было, что Добровольская даетъ и за этой дочерью,
