долгаго обращенія съ книгами, все таки зналъ произведенія древнихъ и своего господина. Отъ одного лишь прикосновенія къ книгамъ онъ какъ будто дѣлался ученѣе и счастливѣе, такъ какъ старые слуги часто свыкаются съ образомъ мыслей своихъ господъ. Когда онъ скоропостижно умеръ, то Петрарка тотчасъ же поспѣшилъ изъ Авиньона на виллу, чтобы его книги не остались безъ призора[1]. Онъ уже болѣе не монахъ, списывающій въ душной кельѣ рукописи своего монастыря и увеличявающій число ихъ на пользу младшей братіи. Петрарка устроилъ себѣ удобную комнату для ученыхъ занятій, гдѣ его окружали собственныя его книги, какъ вѣрные спутники жизни, и изъ которой обширный міръ читателей получалъ произведенія его ума. Здѣсь онъ могъ тѣшить себя представденіемъ, что сами великіе мыслители древности собрались вокругъ него, и при свѣтѣ ночной лампы онъ бесѣдуетъ съ ними какъ съ равными себѣ. Всѣ его послѣдователи гуманисты любили признавать себя за библіомановъ, и люди этого рода никогда не вымирали. Есть прекрасное преданіе, хотя и не выдерживающее критики, что въ послѣдній день жизни Петрарки его нашли утромъ заснувшимъ надъ книгою.
Его собраніе книгъ и въ другомъ отношеніи является первою библіотекою новаго времени. Петрарку занимала мысль о томъ, чтобы онѣ не только могли служить ему на пользу, но и по смерти его остались бы всѣ въ одномъ мѣстѣ и были доступны каждому ученому. Онъ считалъ Пизистрата и Птоломея Филадельфа гораздо выше среди ихъ книжныхъ сокровищъ, чѣмъ Креза среди его богатствъ. У него однажды былъ планъ, чтобы его книги, къ которымъ поэтъ хотѣлъ еще пріобрѣсть книги Боккачіо, были всѣ цѣликомъ помѣщены въ какомъ нибудь приличномъ мѣстѣ, въ вѣчное воспоминаніе о немъ[2]. Впослѣдствіи Петрарка избралъ для этой цѣли Венецію. Когда въ 1362 г. чума и ужасы «великой кампаніи» принудили его покинуть Миланъ, то поэтъ пожелалъ переселиться въ островную республику и сдѣлалъ ея сенату предложеніе — предоставить ему тамъ приличный домъ. За это онъ хотѣлъ назначить Евангелиста Марка наслѣдникомъ своихъ книгъ. Для этой цѣли послѣднія должны были неприкосновенно сохраняться въ безопасномъ мѣстѣ въ его память и славу и служить на пользу гражданамъ. Запасъ ихъ могъ потомъ увеличиваться путемъ прикупокъ и пожертвованій, и такимъ образомъ къ славѣ республики составилась бы большая
