польское вліяніе въ языкѣ Скорины, объясняющееся его образованіемъ и отношеніями юго-западной Россіи въ Польшѣ. То же самое въ незначительной степени отражается въ его языкѣ изъ отношеній къ Литвѣ, къ литовскому языку. Вліяніе чешское, какъ литературное вліяніе, выразилось въ трудахъ Скорины преимущественно со стороны лексической и синтаксической. Гораздо глубже проникаетъ всѣ труды его церковно-славянское вліяніе. Помимо вліянія церковно-славянскихъ источниковъ и значенія библейскихъ книгъ въ древне-русскомъ обществѣ, церковно-славянскій элементъ входитъ еще въ труды Скорины, какъ элементъ школы, грамотности. Въ послѣднемъ отношеніи съ церковно-славянскимъ элементомъ связаны и такіе памятники западно-русской или бѣлорусской рѣчи, какъ акты XV — XVI вѣковъ и такіе свободные переводы легендъ и повѣстей, какъ изданное нами житіе св. Алексѣя человѣка Божія въ западнорусскомъ переводѣ конца XV вѣка[1]. Церковно-славянское вліяніе въ юго-западной Россіи получило однако другое направленіе, чѣмъ въ великой Россіи или въ юго-славянскихъ земляхъ. Здѣсь будетъ не лишнимъ остановиться на грамматикахъ «словенскаго языка» XVI вѣка, на объясненіи и употребленіи въ нихъ церковно-славянскихъ буквъ, на смѣшеніи послѣднихъ со звуками и формами западно-русской рѣчи. Въ Грамматикѣ 1586 года, напечатанной въ Вильнѣ, въ типографіи Мамоничей[2], при всей ея краткости встрѣчаемъ слѣдующія западно-русскія и русскія особенности: естъ, 1 л. множ. ч. творимо; имешо, о собѣ, стра-жКщаго. Въ Грамматикѣ еллино-словенской АоеХсротт];, изданной во Львовѣ, въ 1591 году, встрѣчаемъ слѣдующія особенности:
- ↑ Журналъ Минист. Нар. Просв., 1887, X.
- ↑ Я пользовался единственнымъ извѣстнымъ экземпляромъ изъ библіотеки князя П. II. Вяземскаго.
польское влияние в языке Скорины, объясняющееся его образованием и отношениями юго-западной России в Польше. То же самое в незначительной степени отражается в его языке из отношений к Литве, к литовскому языку. Влияние чешское, как литературное влияние, выразилось в трудах Скорины преимущественно со стороны лексической и синтаксической. Гораздо глубже проникает все труды его церковно-славянское влияние. Помимо влияния церковно-славянских источников и значения библейских книг в древне-русском обществе, церковно-славянский элемент входит еще в труды Скорины, как элемент школы, грамотности. В последнем отношении с церковно-славянским элементом связаны и такие памятники западно-русской или белорусской речи, как акты XV — XVI веков и такие свободные переводы легенд и повестей, как изданное нами житие св. Алексея человека Божия в западнорусском переводе конца XV века[1]. Церковно-славянское влияние в юго-западной России получило однако другое направление, чем в великой России или в юго-славянских землях. Здесь будет не лишним остановиться на грамматиках «словенского языка» XVI века, на объяснении и употреблении в них церковно-славянских букв, на смешении последних со звуками и формами западно-русской речи. В Грамматике 1586 года, напечатанной в Вильне, в типографии Мамоничей[2], при всей её краткости встречаем следующие западно-русские и русские особенности: ест, 1 л. множ. ч. творимо; имешо, о собе, стра-жКщего. В Грамматике еллино-словенской АоеХсротт];, изданной во Львове, в 1591 году, встречаем следующие особенности:
