надзирателемъ Санктпетербургскаго сухопутнаго госпиталя. Онъ сдѣлался извѣстнымъ, какъ знаніями въ лѣчебной наукѣ, такъ добротою души и отличнымъ безкорыстіемъ: ибо находясь около 50ти лѣтъ въ различныхъ должностяхъ, не имѣлъ онъ, къ пропитанію себя въ дряхлой старости ничего, кромѣ жалованья, и женѣ своей, теперь еще живущей, оставилъ совершенную нищету. Сіи добрыя родители, имѣя съ двумя дочерьми одного только сына, истощили всѣ способы къ доставленію ему хорошаго воспитанія. Одаренный острымъ понятіемъ и памятью, предуспѣлъ онъ скоро въ языкахъ и наукахъ въ общежитіи необходимыхъ, рожденный съ добрымъ сердцемъ, легко заимствовалъ онъ отъ родителей своихъ коренныя добродѣтели, наипаче: простосердечіе, воздержность, безкорыстіе и горячность въ дружбѣ; а наконецъ, съ такими расположеніями пущенный въ самыхъ молодыхъ лѣтахъ на свою волю въ свѣтъ,
надзирателем Санктпетербургского сухопутного госпиталя. Он сделался известным, как знаниями в лечебной науке, так добротою души и отличным бескорыстием: ибо находясь около 50ти лет в различных должностях, не имел он, к пропитанию себя в дряхлой старости ничего, кроме жалованья, и жене своей, теперь еще живущей, оставил совершенную нищету. Сии добрые родители, имея с двумя дочерьми одного только сына, истощили все способы к доставлению ему хорошего воспитания. Одаренный острым понятием и памятью, предуспел он скоро в языках и науках в общежитии необходимых, рожденный с добрым сердцем, легко заимствовал он от родителей своих коренные добродетели, наипаче: простосердечие, воздержность, бескорыстие и горячность в дружбе; а наконец, с такими расположениями пущенный в самых молодых летах на свою волю в свет,
