иногда, получая къ ней физическую наклонность, даетъ чувствовать эту наклонность душѣ, которая, какъ мы уже видѣли, ощущаетъ нервный организмъ съ его особенностями, а слѣдовательно, и съ тѣми физическими наклонностями, которыя въ немъ установились отъ частаго повторенія той или другой дѣятельности. Такимъ образомъ, сначала намъ нужно употреблять значительное напряженіе сознанія и воли, чтобы дать то или другое направленіе той или другой дѣятельности нашихъ нервовъ, а потомъ мы принуждены бываемъ употреблять такое же усиліе сознанія и воли, чтобы противодѣйствовать наклонности нервовъ, которую мы сами же въ нихъ укоренили: сначала мы ведемъ наши нервы, куда хотимъ идти, а потомъ они ведутъ насъ, куда, быть можетъ, мы совсѣмъ не хотимъ идти. Привычку, не переходящую въ наклонность, правильнѣе было бы назвать навыкомъ, каковы всѣ привычки въ искусствахъ и ремеслахъ, и сохранить названіе привычки для привычекъ-наклонностей[1].
6. Образованіе наклонности изъ привычки объясняется свойствомъ нашей души, о которомъ мы подробнѣе скажемъ дальше, но на которое можемъ уже указать и здѣсь. Душа наша требуетъ постоянной дѣятельности и въ то же время избѣгаетъ препятствій, а слѣдовательно требуетъ дѣятельности легкой: вотъ почему самая легкость для насъ той дѣятельности, къ которой привыкли нервы, установляетъ наклонность къ этой дѣятельности. Правда, сознаніе и воля всегда остаются при насъ, и какъ бы сильно ни было влеченіе нашего нервнаго организма въ какомъ-нибудь направленіи, мы всегда можемъ противодѣйствовать ему; но дѣло въ томъ, что, тогда какъ сознаніе наше и воля дѣйствуютъ почти моментально, урывками, нервный организмъ, со своими наклонностями и привычками, вліяетъ на насъ постоянно; и тогда какъ идти вслѣдъ за наклонностями нервовъ для насъ легко и пріятно, противодѣйствовать имъ тѣмъ труднѣе и непріятнѣе, чѣмъ болѣе вкоренилось въ нихъ противоположное направленіе. Какъ только воля наша ослабѣетъ на мгновеніе, или сознаніе займется другимъ предметомъ, такъ нервы и начинаютъ подталкивать насъ на тотъ образъ дѣйствія, къ которому они привыкли, и «мы, по выраженію, Рида, увлекаемся привычкою, какъ потокомъ, когда плывемъ, не сопротивляясь теченію»[2]. Человѣку, привыкшему къ