прирожденными инстинктами, которые развились и усложнились накопленіемъ привычекъ. Гораздо легче представить себѣ, что насѣкомое, при всей бѣдности своей нервной организаціи, обладаетъ способностью передавать свою крошечную опытность, въ видѣ наслѣдственной привычки, потомкамъ, и потому успѣло, въ теченіе своей многовѣковой родовой жизни, накопить такое множество этихъ крошечныхъ привычекъ, что онѣ всѣ вмѣстѣ составляютъ тотъ сложный и умный инстинктъ, который въ настоящее время поражаетъ насъ изумленіемъ. Такъ, если позволительно такое сравненіе, крошечный коралловый полипъ, работая громаднымъ обществомъ и многіе вѣка, и передавая начатую работу потомкамъ, ее продолжающимъ, выдвигаетъ на поверхность моря обширный островъ.
5. Только наслѣдственностью нервныхъ привычекъ мы и можемъ сколько-нибудь уяснить себѣ наслѣдственность человѣческихъ характеровъ — фактъ, который кажется намъ совершенно несомнѣннымъ, хотя, къ сожалѣнію, и мало изслѣдованнымъ[1]. Но если наслѣдственность наклонностей у животныхъ уже окончательно принята наукою, то наслѣдственность въ человѣческихъ характерахъ, имѣющая то же основаніе, слишкомъ очевидна, чтобы ее нужно было доказывать: она ожидаетъ только ближайшаго изученія и разъясненія. Если подъ именемъ характера разумѣть индивидуальную особенность (habitus) въ мысляхъ, наклонностяхъ, желаніяхъ и поступкахъ человѣка, то, конечно, одни явленія въ характерѣ человѣка будутъ продуктами его собственной жизни и жизни той среды, въ которой онъ вращался, а другія — продуктами наслѣдственныхъ наклонностей и особенностей. Взявъ же только эти послѣднія явленія, мы необходимо должны будемъ признать, что наслѣдственная передача этихъ особенностей и наклонностей могла совершиться не иначе, какъ черезъ унаслѣдованіе дѣтьми нервной системы родителей со многими ея, какъ наслѣдственными, такъ и пріобрѣтенными посредствомъ привычки, наклонностями. Нервныя болѣзни чаще передаются отъ родителей къ дѣтямъ, чѣмъ болѣзни другихъ системъ организма. Печальный фактъ наслѣдственнаго помѣшательства едва ли можетъ быть подверженъ сомнѣнію; а само сумасшествіе есть, конечно, не болѣе, какъ особое состояніе нервнаго организма, такое же особое состоя-
- ↑ Нельзя не удивляться, что такой проницательнѣй писатель, какъ Бокль, выразилъ сомнѣніе въ столь очевидномъ фактѣ, и это мы можемъ объяснить себѣ только тѣмъ, что фактъ этотъ противорѣчилъ его, все же односторонней, теоріи.
