доказать вполнѣ только въ психологическомъ отдѣлѣ нашей книги. Впрочемъ, этотъ законъ такъ простъ и такъ чувствуется каждымъ изъ насъ, что мы легко можемъ принять его покуда на вѣру. Кто не испыталъ на себѣ, что душа наша требуетъ безпрестанной дѣятельности и томится, тоскуетъ безъ нея, и въ то же время отвращается отъ всякихъ чрезмѣрныхъ усилій? Этотъ основной законъ развитъ отчасти гербартовской школой[1]. Приложивъ его къ данному случаю, мы поймемъ, почему душа человѣка, если ею не руководитъ сильно возбужденное сознаніе и ясное стремленіе къ чему-нибудь опредѣленному (минуты, сравнительно, рѣдкія въ исторіи души), выбираетъ изъ двухъ дѣйствій то, которое, давая ей дѣятельность, не требуетъ въ то же время отъ нея слишкомъ большого напряженія и оставляетъ ее въ томъ естественномъ положеніи, которое мы называемъ спокойствіемъ души, т. е. спокойною ея дѣятельностью, потому что если душа приходитъ въ безпокойство отъ чрезмѣрной дѣятельности, то она точно такъ же страдаетъ и отъ недостатка дѣятельности. Это срединное, спокойно дѣятельное состояніе души[2], это ея равновѣсіе, къ которому она всегда стремится возвратиться, въ какую бы сторону ни была изъ него выведена, составляетъ ея нормальное, здоровое состояніе, и въ этомъ нормальномъ состояніи мы находимся почти всю нашу жизнь, если исключить изъ нея немногія, рѣзко замѣчаемыя нами минуты, когда душа наша приходитъ въ безпокойство или отъ недостатка содержанія, или отъ излишка его, котораго она не можетъ переработать.
Теперь становится ясно само собою, почему душа наша можетъ выбирать съ особенною охотою тѣ дѣятельности, мысли, стремленія, чувства, наклонности, тѣлесныя движенія, мимическія черты, для которыхъ находитъ уже подготовку въ нервной системѣ. Душа безпрестанно ищетъ дѣятельности, и изъ двухъ представляющихся ей дѣятельностей избираетъ ту, которая легче для организма, къ которой организмъ болѣе подготовленъ наслѣдственно. Такимъ образомъ, наслѣдственно переданная въ нервной системѣ подготовка къ какой-нибудь душевной или тѣлесной дѣятельности можетъ весьма легко послужить основаніемъ къ образованію въ человѣкѣ какой-нибудь привычки или наклонности. Эта же привычка или наклонность, въ свою очередь, разовьетъ и укоренитъ еще болѣе зависящую отъ нея особен-
