3. На тѣсную связь нервнаго организма съ явленіями памяти указываетъ намъ множество физіологическихъ явленій.
Періодъ лучшей памяти совпадаетъ съ отроческимъ возрастомъ и проходитъ довольно быстро[1]. Впечатлѣнія молодости сохраняются гораздо глубже, чѣмъ впечатлѣнія, полученныя въ старости: такъ что старикъ, забывая то, что дѣлалъ сегодня, вспоминаетъ очень живо то, что дѣлалъ въ дѣтствѣ. Это невольно наводитъ на мысль, что впечатлѣнія, ложащіяся въ нервный организмъ въ періодъ его молодости, естественно ложатся въ немъ гораздо глубже, чѣмъ тѣ, которыя входятъ въ него впослѣдствіи, когда развитіе его останавливается или замедляется и когда онъ уже загроможденъ множествомъ прежнихъ впечатлѣній[2]. Въ первыя семь или восемь лѣтъ нашей жизни память наша усваиваетъ столько, сколько не усваиваетъ во всю нашу остальную жизнь. Въ это время мы пріобрѣтаемъ именно большую часть той громадной массы свѣдѣній, которая обща всѣмъ людямъ и которая, по замѣчанію Руссо, гораздо болѣе массы свѣдѣній, принадлежащихъ только ученымъ[3].
4. Множество болѣзней чисто физическихъ, при которыхъ потрясается и измѣняется какимъ-нибудь образомъ нервный организмъ, оказываютъ изумительное дѣйствіе на память[4]. Простой народъ уже замѣтилъ, что ударъ по головѣ отшибаетъ память, а иногда подобный ударъ производитъ странное явленіе, изглаживая изъ памяти не всѣ впечатлѣнія, а какую-нибудь группу впечатлѣній; такъ, напримѣръ, одинъ англійскій матросъ, о которомъ говоритъ Льюисъ, упавъ съ мачты, весьма надолго потерялъ сознаніе; но,
- ↑ Benecke’s Erz. und Unter. Lehr. T. I, § 22.
- ↑ Англійскій физіологъ Карпентеръ говоритъ: «можно признать за общее правило, что прочность (слѣдовъ) ассоціацій (образуемыхъ памятью) гораздо сильнѣе въ періодъ роста и развитія, чѣмъ послѣ того, когда нервная система достигаетъ полной своей зрѣлости. Припоминая же, что тѣ функціональныя отношенія между частями нервной системы, которыя порождаютъ вторичныя автоматическія движенія (рефлексы, укореняемые привычкою) или пріобрѣтенные инстинкты, образуются въ тотъ же самый періодъ жизни, становится возможнымъ предположить, что субстанція мозга (cerebrum) выростаетъ въ тѣ условія, въ которыхъ она упражняется. А такъ какъ питаніе мозга, сообразно съ общими законами уподобленія пищи (assimilation), совершается по тому же плану, то этимъ и объясняется хорошо извѣстная сила раннихъ ассоціацій и упрямая прочность раннихъ привычекъ мысли».
- ↑ Emile, p. 58.
- ↑ Физіологія обыденной жизни. Стр. 438.
3. На тесную связь нервного организма с явлениями памяти указывает нам множество физиологических явлений.
Период лучшей памяти совпадает с отроческим возрастом и проходит довольно быстро[1]. Впечатления молодости сохраняются гораздо глубже, чем впечатления, полученные в старости: так что старик, забывая то, что делал сегодня, вспоминает очень живо то, что делал в детстве. Это невольно наводит на мысль, что впечатления, ложащиеся в нервный организм в период его молодости, естественно ложатся в нем гораздо глубже, чем те, которые входят в него впоследствии, когда развитие его останавливается или замедляется, и когда он уже загроможден множеством прежних впечатлений[2]. В первые семь или восемь лет нашей жизни память наша усваивает столько, сколько не усваивает во всю нашу остальную жизнь. В это время мы приобретаем именно большую часть той громадной массы сведений, которая обща всем людям и которая, по замечанию Руссо, гораздо более массы сведений, принадлежащих только ученым[3].
4. Множество болезней чисто физических, при которых потрясается и изменяется каким-нибудь образом нервный организм, оказывают изумительное действие на память[4]. Простой народ уже заметил, что удар по голове отшибает память, а иногда подобный удар производит странное явление, изглаживая из памяти не все впечатления, а какую-нибудь группу впечатлений; так, например, один английский матрос, о котором говорит Льюис, упав с мачты, весьма надолго потерял сознание; но,
- ↑ Benecke’s Erz. und Unter. Lehr. T. I, § 22.
- ↑ Английский физиолог Карпентер говорит: «Можно признать за общее правило, что прочность (следов) ассоциаций (образуемых памятью) гораздо сильнее в период роста и развития, чем после того, когда нервная система достигает полной своей зрелости. Припоминая же, что те функциональные отношения между частями нервной системы, которые порождают вторичные автоматические движения (рефлексы, укореняемые привычкою) или приобретенные инстинкты, образуются в тот же самый период жизни, становится возможным предположить, что субстанция мозга (cerebrum) вырастает в те условия, в которых она упражняется. А так как питание мозга, сообразно с общими законами уподобления пищи (assimilation), совершается по тому же плану, то этим и объясняется хорошо известная сила ранних ассоциаций и упрямая прочность ранних привычек мысли».
- ↑ Emile, p. 58.
- ↑ Физиология обыденной жизни. Стр. 438.
