35 Во слѣдъ созданію—явилось разрушенье.
— О, небо!—молвилъ я:—кто этому виной?—
И вновь исчезло все, какъ будто въ сновидѣньѣ.
Сквозь тучи, и туманъ, и дикій грохотъ бурь
Блеснула въ сумракѣ волшебная лазурь—
40 И выплыла горы вершина золотая.
Предавшись буйному веселью торжества,
На ней верховныя царили существа,
Жестокой красотой и радостью блистая.
Имѣли всѣ они со стрѣлами колчанъ,
45 Чтобъ смертныхъ поражать грозою тяжкихъ ранъ.
Стекались къ ихъ ногамъ утѣхи и забавы,
Любовь вѣнчала ихъ.—Олимпъ въ сіяньѣ славы!—
Услышалъ я.
И вновь все рушилось кругомъ.
50 И снова въ хаосѣ предстала вѣковомъ
Вершина мрачная. Громовые раскаты
Гремѣли въ вышинѣ, и, трепетомъ объяты,
Склонялися дубы столѣтнею главой,
И горные орлы полетъ могучій свой
55 Въ испугѣ къ небесамъ далекимъ направляли—
Отъ мѣста, гдѣ пророкъ предсталъ предъ Еговой,
И вотъ, исполненный божественной печали,
На землю онъ сошелъ, держа въ рукахъ скрижали.
И громы вѣчные… И гласъ вѣщалъ:—Синай!—
35 Вослед созданию — явилось разрушенье.
— О, небо! — молвил я: — кто этому виной? —
И вновь исчезло всё, как будто в сновиденье.
Сквозь тучи, и туман, и дикий грохот бурь
Блеснула в сумраке волшебная лазурь —
40 И выплыла горы вершина золотая.
Предавшись буйному веселью торжества,
На ней верховные царили существа,
Жестокой красотой и радостью блистая.
Имели все они со стрелами колчан,
45 Чтоб смертных поражать грозою тяжких ран.
Стекались к их ногам утехи и забавы,
Любовь венчала их. — Олимп в сиянье славы! —
Услышал я.
И вновь всё рушилось кругом.
50 И снова в хаосе предстала вековом
Вершина мрачная. Громо́вые раскаты
Гремели в вышине, и, трепетом объяты,
Склонялися дубы столетнею главой,
И горные орлы полёт могучий свой
55 В испуге к небесам далёким направляли —
От места, где пророк предстал пред Еговой,
И вот, исполненный божественной печали,
На землю он сошёл, держа в руках скрижали.
И громы вечные… И глас вещал: — Синай! —
