5 Въ странѣ, куда стремятся съ вѣрой,
Вы—старины живая быль,
И на листвѣ зеленосѣрой
Какъ бы лежитъ столѣтій пыль.
При видѣ васъ воображенье
10 Рисуетъ мнѣ наметъ шатровъ,
На пастбищахъ огни костровъ,
Верблюдовъ мѣрное движенье.
Среди песчаныхъ зыбкихъ волнъ…
А здѣсь волна, качая челнъ,
15 Ласкаетъ выступы утесовъ,
И нашъ туристъ въ тѣни маслинъ
Глядитъ, баюкая свой сплинъ,
На тяжкій трудъ каменотесовъ.
5 В стране, куда стремятся с верой,
Вы — старины живая быль,
И на листве зелёносерой
Как бы лежит столетий пыль.
При виде вас воображенье
10 Рисует мне намёт шатров,
На пастбищах огни костров,
Верблюдов мерное движенье.
Среди песчаных зыбких волн…
А здесь волна, качая чёлн,
15 Ласкает выступы утёсов,
И наш турист в тени маслин
Глядит, баюкая свой сплин,
На тяжкий труд каменотёсов.
Средь желтѣющихъ былинокъ
На разрушенной террасѣ
Кипарисъ стоитъ, какъ инокъ
Въ побурѣвшей грубой рясѣ.
5 Ѣдкой пылью убѣленный,
Онъ глядитъ въ просторъ воздушный,
Въ созерцанье углубленный
И къ земному—равнодушный.
А вблизи—и въ полдень знойный,
10 Что травѣ степной смертеленъ—
Средь желтеющих былинок
На разрушенной террасе
Кипарис стоит, как инок
В побуревшей грубой рясе.
5 Едкой пылью убелённый,
Он глядит в простор воздушный,
В созерцанье углублённый
И к земному — равнодушный.
А вблизи — и в полдень знойный,
10 Что траве степной смертелен —
