Такъ въ поздній часъ народъ, собравшись, говорилъ,—
30 И вдругъ, открывшися по волѣ Іеговы,—
Изъ мрака выступилъ впередъ Гоѳоніилъ,
Съ сѣкирою въ рукѣ, промолвивъ: «Вы готовы!»
- 1887 г.
Так в поздний час народ, собравшись, говорил, —
30 И вдруг, открывшися по воле Иеговы, —
Из мрака выступил вперёд Гофониил,
С секирою в руке, промолвив: «Вы готовы!»
- 1887 г.
— «О, нѣтъ, друзья мои, пусть я ничѣмъ не буду!»
Такъ въ пѣсняхъ повторялъ нашъ Беранже старикъ.
Его девизъ простой и самъ я не забуду—
Учителя смиренный ученикъ.
5 Не изъ апатіи иль личнаго разсчета
Я не касаюся рѣшенія задачъ;
Другіе явятся и закипитъ работа,
А я—не больше, какъ трубачъ.
Доро̀гою прямой хочу идти я смѣло,
10 Свободно чувствовать, открыто думать вслухъ,
И если я громлю позорнѣйшее дѣло
Иль съ уваженіемъ касаюся заслугъ,—
Пускай я каждому сказать имѣю право:
— Мой судъ прямой и я не льстецъ и не палачъ,
15 Дороже мнѣ всего моей отчизны слава,
И я—не больше, какъ трубачъ.
Въ позорный этотъ часъ, когда, терпя страданья
Безмолвно сноситъ ихъ моя отчизна-мать,—
Пускай я буду тѣмъ, кто бу̀дитъ въ ней сознанье
20 И можетъ ненависть свободно изливать,
— «О, нет, друзья мои, пусть я ничем не буду!»
Так в песнях повторял наш Беранже старик.
Его девиз простой и сам я не забуду —
Учителя смиренный ученик.
5 Не из апатии иль личного расчёта
Я не касаюся решения задач;
Другие явятся и закипит работа,
А я — не больше, как трубач.
Доро́гою прямой хочу идти я смело,
10 Свободно чувствовать, открыто думать вслух,
И если я громлю позорнейшее дело
Иль с уважением касаюся заслуг, —
Пускай я каждому сказать имею право:
— Мой суд прямой и я не льстец и не палач,
15 Дороже мне всего моей отчизны слава,
И я — не больше, как трубач.
В позорный этот час, когда, терпя страданья
Безмолвно сносит их моя отчизна-мать, —
Пускай я буду тем, кто бу́дит в ней сознанье
20 И может ненависть свободно изливать,
