Неслися въ высь, какъ жаворонка трели.
50 Онъ тихо гребъ, глаза его блестѣли,
На блѣдный лобъ спускались волоса…
На берегу, подъ сѣнію каштана,
Гдѣ слышалось журчаніе фонтана,
Ждала ихъ мать. Съ зарей другого дня
55 Уѣхалъ гость, но свято сохраня
Перчатку ту, которой онъ рукою
Коснулся разъ—наединѣ съ собою
Сказать: люблю! не смѣла бы она…
Неслися ввысь, как жаворонка трели.
50 Он тихо грёб, глаза его блестели,
На бледный лоб спускались волоса…
На берегу, под сению каштана,
Где слышалось журчание фонтана,
Ждала их мать. С зарёй другого дня
55 Уехал гость, но свято сохраня
Перчатку ту, которой он рукою
Коснулся раз — наедине с собою
Сказать: люблю! не смела бы она…
Прошли года. Примѣрная жена
И мать—она казалась примиренной
Съ судьбой своей, и муки затаенной
Въ ея душѣ не угадалъ бы свѣтъ.
5 Ей двадцать семь исполнилося лѣтъ,
На видъ она была вполнѣ счастливой;
Лишь иногда ей память прихотливо
Являла вдругъ любимыя черты,
И отгонять подобныя мечты
10 Ей было жаль… Обуреваемъ сплиномъ,
Скитался онъ «свободнымъ гражданиномъ»
Въ чужихъ краяхъ, бездѣліемъ томимъ,
Не зная самъ, что ею былъ любимъ
Въ былые дни… И вотъ, на шумномъ балѣ
15 Они въ толпѣ другъ друга повстрѣчали.
Онъ подошелъ, опять въ своихъ рукахъ
Онъ сжалъ ея трепещущую руку.
Какъ описать восторгъ ея и муку?
Но все-жъ она сдержала на устахъ
Прошли года. Примерная жена
И мать — она казалась примиренной
С судьбой своей, и муки затаённой
В её душе не угадал бы свет.
5 Ей двадцать семь исполнилося лет,
На вид она была вполне счастливой;
Лишь иногда ей память прихотливо
Являла вдруг любимые черты,
И отгонять подобные мечты
10 Ей было жаль… Обуреваем сплином,
Скитался он «свободным гражданином»
В чужих краях, безделием томим,
Не зная сам, что ею был любим
В былые дни… И вот, на шумном бале
15 Они в толпе друг друга повстречали.
Он подошёл, опять в своих руках
Он сжал её трепещущую руку.
Как описать восторг её и муку?
Но всё ж она сдержала на устах
