И, мучась мыслію ужасной о позорѣ
Своемъ, лишь изрѣдка, въ полночной тишинѣ,
Когда все спитъ кругомъ—съ собой наединѣ
Излить въ потокѣ слезъ мучительное горе!
Теперь простимся мы! Въ отчаяньи моемъ
Я чувствую, что я услышала о немъ
Въ послѣдній разъ… но вамъ—отъ свѣта удаленной—
Дозволено беречь, хранить свою мечту,
Молиться за него и, можетъ быть, за ту,
Которой вы себя считали оскорбленной,
И все-жъ простили ей, повѣривъ, что она
Любила, какъ и вы, любовью безпредѣльной!..
Но, прежде чѣмъ пойдти дорогою отдѣльной—
А каждая изъ нихъ печальна и мрачна—
Я такъ желала бы… и, можетъ быть, напрасно…
Передъ разлукою еще увидѣть васъ!
Вы не откажете мнѣ въ этомъ? Вы согласны?
Свиданье… разговоръ о немъ въ послѣдній разъ—
Нести судьбу мою мнѣ придали бы силы!..
До завтра—у его безвременной могилы!
1886 г.
И, мучась мыслию ужасной о позоре
Своем, лишь изредка, в полночной тишине,
Когда всё спит кругом — с собой наедине
Излить в потоке слез мучительное горе!
Теперь простимся мы! В отчаяньи моем
Я чувствую, что я услышала о нём
В последний раз… но вам — от света удаленной —
Дозволено беречь, хранить свою мечту,
Молиться за него и, может быть, за ту,
Которой вы себя считали оскорбленной,
И всё ж простили ей, поверив, что она
Любила, как и вы, любовью беспредельной!..
Но, прежде чем пойти дорогою отдельной —
А каждая из них печальна и мрачна —
Я так желала бы… и, может быть, напрасно…
Перед разлукою еще увидеть вас!
Вы не откажете мне в этом? Вы согласны?
Свиданье… разговор о нём в последний раз —
Нести судьбу мою мне придали бы силы!..
До завтра — у его безвременной могилы!
1886 г.
