Поэзія! твой даръ мнѣ не былъ талисманомъ,
Ко мнѣ онъ не привлекъ сочувствія сердецъ,
Онъ не былъ и любви вѣнкомъ благоуханнымъ,
Онъ былъ—страданія вѣнецъ.
5 Когда позорныхъ ранъ, иль тайнаго страданья
Безстрашно я перстомъ касаюся своимъ;
Когда въ душѣ моей огонь негодованья
Горитъ, могучъ, неугасимъ;
За обездоленныхъ и страждущихъ собратій
10 Когда нежданно я являюся бойцомъ,—
Какой зловѣщій хоръ насмѣшекъ и проклятій
Звучитъ назойливо кругомъ!
Я знаю: для толпы нѣмой и безучастной
Ненужны вѣщій взоръ, правдивыя уста
15 И голосъ истины, карающій и властный—
Имъ предпочтетъ она языкъ подобострастный
И смѣхъ забавника-шута!
- 1886 г.
Поэзия! твой дар мне не был талисманом,
Ко мне он не привлёк сочувствия сердец,
Он не был и любви венком благоуханным,
Он был — страдания венец.
5 Когда позорных ран, иль тайного страданья
Бесстрашно я перстом касаюся своим;
Когда в душе моей огонь негодованья
Горит, могуч, неугасим;
За обездоленных и страждущих собратий
10 Когда нежданно я являюся бойцом, —
Какой зловещий хор насмешек и проклятий
Звучит назойливо кругом!
Я знаю: для толпы немой и безучастной
Не нужны вещий взор, правдивые уста
15 И голос истины, карающий и властный —
Им предпочтёт она язык подобострастный
И смех забавника-шута!
- 1886 г.
Далеко отъ родимаго края
Ты, какъ чудный цвѣтокъ, разцвѣла
И, вдали отъ него умирая,
Ты родною намъ все же была.
Далеко от родимого края
Ты, как чудный цветок, расцвела
И, вдали от него умирая,
Ты родною нам всё же была.
