Касавшійся порой общественныхъ вопросовъ,
60 Таковъ былъ Элоа̀, и вотъ какъ началъ онъ:
— Сказать по истинѣ—такъ не имѣемъ права
Мы, пролетаріи, на старость. Лучше право,
Мнѣ было бъ, еслибъ я, свалившися съ лѣсовъ,
Убился до смерти. Но вѣрно ужъ таковъ
65 Мой жребій, и притомъ я въ жизни не былъ пьянымъ.
На горе, старики живутъ съ упорствомъ страннымъ.
И ты, изъ-за куска, на всякій трудъ готовъ.
Обвѣшанъ массою гигантскихъ объявленій,
Гдѣ публикуется о рядѣ представленій
70 Заѣзжихъ клоуновъ, о новыхъ порошкахъ—
Брожу я безъ конца во всякую погоду
И къ вечеру едва держуся на ногахъ,
Какъ кляча, цѣлый день таскающая воду.
Зато—три франка въ день, при томъ же на харчахъ
75 Хозяйскихъ, и живешь, съ единственнымъ желаньемъ
Скорѣе умереть, но все-таки гордясь,
Что не протягивалъ руки за подаяньемъ.
— Я жалуюся вамъ, а можетъ быть сейчасъ
Подумаете вы, что участью своею
80 Довольный, безъ стыда я примиряюсь съ нею,
И мнѣ не такъ еще живется тяжело,
Какъ многимъ? Но когда причины, по которымъ
Противнымъ стало мнѣ такое ремесло,
Я выскажу, тогда… Заняться разговоромъ
85 Со мной хотѣли вы… Поговоримъ.
Такъ вотъ
Когда я странствую, раздуміе беретъ
Ужасное меня о томъ, что большей частью
Распространяю я безсовѣстную ложь,
90 Ведущую къ вреду и къ общему несчастью,
Что тѣмъ, которые обманутъ ни за грошъ
Довѣрье публики, я въ этомъ хоть невольно
Обязанъ помогать… Да, смѣйтеся! Но больно
Тому, кто честенъ самъ и въ томъ лишь виноватъ,
95 Что въ жизни испыталъ несчастій цѣлый рядъ—
Быть вывѣской живой воровъ и шарлатановъ.
Афиша! Гласность! Ахъ, все это,—рядъ обмановъ,
Которые собой лишь губятъ бѣдняковъ.
Въ прошедшемъ мѣсяцѣ ходилъ я съ объявленьемъ
100 Газеты, одного изъ уличныхъ листковъ,
Торгующей семь разъ въ недѣлю „обличеньемъ“
И гнѣвомъ пламеннымъ и льющей безъ конца
Ядъ злобы мелочной и зависти въ сердца
Предмѣстья жителей. Вы знаете, что̀ это?
105 Опортюнистская, продажная газета,
Которая, то льститъ народу, то надъ нимъ
Глумится, отъ однихъ переходя къ другимъ
Съ завидной легкостью. Мнѣ сдѣлалось извѣстнымъ,
Какъ подстрекательствомъ двусмысленно безчестнымъ
110 Подобные листки приносятъ страшный вредъ.
Во дни коммуны,—да, теперь ужь двадцать лѣтъ
Исполнилось тому,—мой сынъ,—онъ малымъ честнымъ
Былъ отъ рожденія, но съ пылкой головой,—
Увлекся до того газеткою такой,
115 Что вскорѣ получилъ и званіе сержанта
У инсургентовъ. Онъ захваченъ былъ и палъ
Подъ пулями, а тотъ, который подстрекалъ
Другихъ, остался цѣлъ, и этого-же франта
Теперь и не узнать: въ сановники попалъ.
120 Проклятіе! Всегда, при каждой „уткѣ“ новой—
Серьезно или нѣтъ—но возбуждать готовой
Всѣ страсти худшія, я думаю съ тоской
И ужасомъ въ душѣ, толкаясь межъ толпой
Бульварною, съ моей афишею ужасной,
Касавшийся порой общественных вопросов,
60 Таков был Элоа́, и вот как начал он:
— Сказать поистине — так не имеем права
Мы, пролетарии, на старость. Лучше право,
Мне было б, если б я, свалившися с лесов,
Убился до смерти. Но верно уж таков
65 Мой жребий, и притом я в жизни не был пьяным.
На горе, старики живут с упорством странным.
И ты, из-за куска, на всякий труд готов.
Обвешан массою гигантских объявлений,
Где публикуется о ряде представлений
70 Заезжих клоунов, о новых порошках —
Брожу я без конца во всякую погоду
И к вечеру едва держуся на ногах,
Как кляча, целый день таскающая воду.
Зато — три франка в день, притом же на харчах
75 Хозяйских, и живёшь, с единственным желаньем
Скорее умереть, но всё-таки гордясь,
Что не протягивал руки за подаяньем.
— Я жалуюся вам, а может быть сейчас
Подумаете вы, что участью своею
80 Довольный, без стыда я примиряюсь с нею,
И мне не так ещё живется тяжело,
Как многим? Но когда причины, по которым
Противным стало мне такое ремесло,
Я выскажу, тогда… Заняться разговором
85 Со мной хотели вы… Поговорим.
Так вот
Когда я странствую, раздумие берёт
Ужасное меня о том, что большей частью
Распространяю я бессовестную ложь,
90 Ведущую к вреду и к общему несчастью,
Что тем, которые обманут ни за грош
Доверье публики, я в этом хоть невольно
Обязан помогать… Да, смейтеся! Но больно
Тому, кто честен сам и в том лишь виноват,
95 Что в жизни испытал несчастий целый ряд —
Быть вывеской живой воров и шарлатанов.
Афиша! Гласность! Ах, всё это, — ряд обманов,
Которые собой лишь губят бедняков.
В прошедшем месяце ходил я с объявленьем
100 Газеты, одного из уличных листков,
Торгующей семь раз в неделю «обличеньем»
И гневом пламенным и льющей без конца
Яд злобы мелочной и зависти в сердца
Предместья жителей. Вы знаете, что́ это?
105 Опортюнистская, продажная газета,
Которая, то льстит народу, то над ним
Глумится, от одних переходя к другим
С завидной лёгкостью. Мне сделалось известным,
Как подстрекательством двусмысленно бесчестным
110 Подобные листки приносят страшный вред.
Во дни коммуны, — да, теперь уж двадцать лет
Исполнилось тому, — мой сын, — он малым честным
Был от рождения, но с пылкой головой, —
Увлёкся до того газеткою такой,
115 Что вскоре получил и звание сержанта
У инсургентов. Он захвачен был и пал
Под пулями, а тот, который подстрекал
Других, остался цел, и этого же франта
Теперь и не узнать: в сановники попал.
120 Проклятие! Всегда, при каждой «утке» новой —
Серьезно или нет — но возбуждать готовой
Все страсти худшие, я думаю с тоской
И ужасом в душе, толкаясь меж толпой
Бульварною, с моей афишею ужасной,
