— „Я вернусь“,—шепчетъ онъ, исчезая во мглѣ.
Ароматомъ любви напоенный,
А она, колыхаясь на тонкомъ стеблѣ,
20 Головой поникаетъ склоненной.
Свѣтлой грезѣ своей вся она отдалась,
Онъ—борьбы увлеченью на волѣ,—
Но когда, затихая, гроза пронеслась
И насталъ заповѣдный свиданія часъ—
25 Ихъ обоихъ ужъ не было болѣ.
— «Я вернусь», — шепчет он, исчезая во мгле.
Ароматом любви напоённый,
А она, колыхаясь на тонком стебле,
20 Головой поникает склонённой.
Светлой грёзе своей вся она отдалась,
Он — борьбы увлеченью на воле, —
Но когда, затихая, гроза пронеслась
И настал заповедный свидания час —
25 Их обоих уж не было боле.
Въ сосудахъ грубаго и крѣпкаго закала
Обильно пѣнится дешевое вино,
Но для изящнаго, граненаго бокала
И грубымъ, и простымъ казалось бы оно.
5 И чаша съ высоты родного пьедестала
Напитка чистаго напрасно ждетъ давно,
Достойнаго красы и цѣнности металла,—
Ей одиночество судьбою суждено.
Напитокъ для него найдется тѣмъ скорѣе,
10 Чѣмъ формою сосудъ и проще, и грубѣе—
И тщетно ждетъ его лишь кубокъ золотой.
Такъ въ жизни: тѣ сердца бываютъ одиноки,
Чьи помыслы чисты, стремленія высоки—
Они пренебрегли любовію земной.
В сосудах грубого и крепкого закала
Обильно пенится дешёвое вино,
Но для изящного, гранёного бокала
И грубым, и простым казалось бы оно.
5 И чаша с высоты родного пьедестала
Напитка чистого напрасно ждёт давно,
Достойного красы и ценности металла, —
Ей одиночество судьбою суждено.
Напиток для него найдётся тем скорее,
10 Чем формою сосуд и проще, и грубее —
И тщетно ждёт его лишь кубок золотой.
Так в жизни: те сердца бывают одиноки,
Чьи помыслы чисты, стремления высоки —
Они пренебрегли любовию земной.
Часто въ памяти я возвращаюсь къ нимъ,
Къ этимъ чуднымъ годамъ отдаленнымъ,
Къ этимъ грезамъ любви и мечтаньямъ былымъ,
Невозвратно въ душѣ схороненнымъ.
5 Быстро юность прошла, улетаютъ года,
Обрываются многія струны,
И лишь эти мечты навсегда, навсегда
Остаются и свѣжи и юны.
Я оплакивалъ ихъ, какъ любимыхъ дѣтей,
10 И заплакать, какъ прежде, готовый—
Я предъ ними стою и рукою своею
Съ ихъ лица поднимаю покровы…
И какъ въ прежніе дни, весь волнуюся я
Тѣмъ же чувствомъ любви и печали,
15 Неизмѣнной осталася нѣжность моя,
Но меня бы онѣ не узнали:
Измѣнилась душа, измѣнились черты,
Не вернуть мнѣ надежду былую,
И тревожить теперь молодыя мечты,
20 Воскрешать ихъ теперь не хочу я.
Не хочу я, чтобъ ихъ поцѣлуи мои
Отъ могильнаго сна пробудили,
Потому что онѣ—эти грезы любви
Слишкомъ, слишкомъ несчастливы были.
1893 г.
Часто в памяти я возвращаюсь к ним,
К этим чудным годам отдалённым,
К этим грёзам любви и мечтаньям былым,
Невозвратно в душе схоронённым.
5 Быстро юность прошла, улетают года,
Обрываются многие струны,
И лишь эти мечты навсегда, навсегда
Остаются и свежи и юны.
Я оплакивал их, как любимых детей,
10 И заплакать, как прежде, готовый —
Я пред ними стою и рукою своею
С их лица поднимаю покровы…
И как в прежние дни, весь волнуюся я
Тем же чувством любви и печали,
15 Неизменной осталася нежность моя,
Но меня бы они не узнали:
Изменилась душа, изменились черты,
Не вернуть мне надежду былую,
И тревожить теперь молодые мечты,
20 Воскрешать их теперь не хочу я.
Не хочу я, чтоб их поцелуи мои
От могильного сна пробудили,
Потому что они — эти грёзы любви
Слишком, слишком несчастливы были.
1893 г.
