Ожидаетъ онъ съ тоскою,
20 Чтобъ скорѣе, за стѣною
Снова крылья отросли,
И тогда изъ злой неволи
Въ царство свѣта, въ царство воли—
Улетитъ онъ отъ земли.
25 Вѣетъ осенью холодной
И въ далекій путь свободно
Снова аисты летятъ,—
Только онъ, какъ рабъ несмѣлый,
Бродитъ здѣсь осиротѣлый,
30 Горькой думою объятъ.
Воздухъ крикомъ оглашая,
Журавлей несется стая
И знакомый слыша звукъ—
Молча внемлетъ онъ съ кручиной
35 Крикамъ стаи журавлиной,
Отлетающей на югъ.
Хочетъ сдѣлать онъ усилья,
И отрѣзанныя крылья
Тщетно пробуетъ опять,—
40 Но увы на вольной—волѣ,
Межъ другихъ, не въ силахъ болѣ
Онъ по прежнему летать.
Бѣдный аистъ! Узникъ бѣдный
Въ небѣ съ силою побѣдной
45 Крыльевъ ты не развернешь!—
Еслибъ выросли и снова
Крылья эти—то сурово
Ихъ опять обрѣжетъ ножъ.
Ожидает он с тоскою,
20 Чтоб скорее, за стеною
Снова крылья отрасли,
И тогда из злой неволи
В царство света, в царство воли —
Улетит он от земли.
25 Веет осенью холодной
И в далёкий путь свободно
Снова аисты летят, —
Только он, как раб несмелый,
Бродит здесь осиротелый,
30 Горькой думою объят.
Воздух криком оглашая,
Журавлей несётся стая
И знакомый слыша звук —
Молча внемлет он с кручиной
35 Крикам стаи журавлиной,
Отлетающей на юг.
Хочет сделать он усилья,
И отрезанные крылья
Тщетно пробует опять, —
40 Но увы на вольной — воле,
Меж других, не в силах боле
Он по-прежнему летать.
Бедный аист! Узник бедный
В небе с силою победной
45 Крыльев ты не развернёшь! —
Если б выросли и снова
Крылья эти — то сурово
Их опять обрежет нож.
Не тотъ бѣднякъ, кто сдерживая стоны,
Ждетъ подаянія иль черстваго куска,
Но тотъ, кому его мильоны
Не могутъ посулить лавроваго вѣнка.
5 Не тотъ больной и страждущій несчастенъ,
Кто горько плачетъ надъ собой,
Но тотъ, кто болѣе не въ силахъ и не властенъ
Страданья облегчить единою слезой.
Жизнь измѣряется не нашими годами,
10 Не въ томъ вопросъ, какъ долго мы живемъ?
А въ томъ, что выстрадано нами,
Что пережили мы и сердцемъ и умомъ.
Не тот бедняк, кто сдерживая стоны,
Ждёт подаяния иль чёрствого куска,
Но тот, кому его мильоны
Не могут посулить лаврового венка.
5 Не тот больной и страждущий несчастен,
Кто горько плачет над собой,
Но тот, кто более не в силах и не властен
Страданья облегчить единою слезой.
Жизнь измеряется не нашими годами,
10 Не в том вопрос, как долго мы живём?
А в том, что выстрадано нами,
Что пережили мы и сердцем и умом.
Глубокая печаль и тяжкая забота
Лежитъ на домѣ всемъ,
И, день за днемъ, семья, напрасно ждетъ кого-то,
Печаляся о немъ.
Глубокая печаль и тяжкая забота
Лежит на доме всём,
И, день за днём, семья, напрасно ждёт кого-то,
Печаляся о нём.
