25 Ихъ умертвить! За пригоршню пшеницы,
За зернышко овса иль ячменя,
Которое ногами топчутъ жницы!
Убытокъ свой безмѣрно оцѣня,
Вы удѣлить жалѣете крупицы
30 Отъ благъ своихъ пѣвцамъ смиреннымъ дня,—
Но склеванныя ягоды не слаще
Мелодій ихъ, звучащихъ въ темной чащѣ.
Никто изъ васъ не вспоминалъ о Томъ,
Кто создалъ ихъ, кто даромъ пѣснопѣнья
35 Ихъ одарилъ, въ которомъ лишь въ одномъ,
Ихъ думъ и чувствъ—живое выраженье!
Забыли вы въ минутномъ ослѣпленьѣ,
Что гнѣзда ихъ тамъ въ вышинѣ—звеномъ,
Невидимымъ, таинственнымъ, чудеснымъ,
40 Являются межъ дольнимъ и небеснымъ!
„Безъ пѣвчихъ птицъ печаленъ каждый садъ
И темныя древесныя вершины,
Гдѣ видѣнъ гнѣздъ осиротѣлыхъ рядъ:
Въ больномъ мозгу, подъ слоемъ паутины
45 Безумія, порой хранятся такъ,
Собой сгущая наступившій мракъ—
Обрывки словъ, утратившихъ значенье,
Безсвязныхъ думъ тревожное броженье.
„Несчастныхъ птицъ названіями:—воръ,
50 Клеймите вы:—и хищникъ и грабитель,
Но какъ неправъ подобный приговоръ!
Вѣдь этотъ воръ—онъ лучшій охранитель
Садовъ и жатвъ,—лишь онъ даетъ отпоръ
Ихъ недругамъ, какъ грозный истребитель
55 Всѣхъ слизняковъ, улитокъ и червей.
Губящихъ цвѣтъ и завязи вѣтвей.
„Ка̀къ проповѣдь любви и всепрощенья,
Я повторю моимъ ученикамъ,
И къ жизни имъ внушу я уваженье,
60 Что разлита во всемъ Его твореньѣ,
И какъ завѣтъ Господень передамъ
О милости къ несчастнымъ бѣднякамъ,
Когда отцы, упорно негодуя,
Идутъ въ разрѣзъ со всѣмъ, чему учу я?“
25 Их умертвить! За пригоршню пшеницы,
За зёрнышко овса иль ячменя,
Которое ногами топчут жницы!
Убыток свой безмерно оценя,
Вы уделить жалеете крупицы
30 От благ своих певцам смиренным дня, —
Но склёванные ягоды не слаще
Мелодий их, звучащих в тёмной чаще.
Никто из вас не вспоминал о Том,
Кто создал их, кто даром песнопенья
35 Их одарил, в котором лишь в одном,
Их дум и чувств — живое выраженье!
Забыли вы в минутном ослепленье,
Что гнёзда их там в вышине — звеном,
Невидимым, таинственным, чудесным,
40 Являются меж дольним и небесным!
Без певчих птиц печален каждый сад
И тёмные древесные вершины,
Где виден гнёзд осиротелых ряд:
В больном мозгу, под слоем паутины
45 Безумия, порой хранятся так,
Собой сгущая наступивший мрак —
Обрывки слов, утративших значенье,
Бессвязных дум тревожное броженье.
Несчастных птиц названиями: — вор,
50 Клеймите вы: — и хищник и грабитель,
Но как неправ подобный приговор!
Ведь этот вор — он лучший охранитель
Садов и жатв, — лишь он даёт отпор
Их недругам, как грозный истребитель
55 Всех слизняков, улиток и червей.
Губящих цвет и завязи ветвей.
Ка́к проповедь любви и всепрощенья,
Я повторю моим ученикам,
И к жизни им внушу я уваженье,
60 Что разлита во всём Его творенье,
И как завет Господень передам
О милости к несчастным беднякам,
Когда отцы, упорно негодуя,
Идут вразрез со всем, чему учу я?»
Учитель смолкъ, и ропотъ межъ собранья
Въ мигъ пробѣжалъ, какъ легкій шумъ листвы,
И многіе оратора воззванье
Одобрили кивками головы;
5 Но тѣхъ, кто цѣль всего существованья
Нашелъ въ уходѣ за скотомъ—увы!
Нельзя смягчить… Всѣ слушали охотно,
Но былъ вопросъ рѣшенъ безповоротно.
Зато успѣхъ иного рода въ школѣ
10 Стяжалъ себѣ защитникъ бѣдныхъ птицъ;
Оваціи предметомъ по неволѣ
Явившійся со стороны дѣвицъ
И юношей, онъ въ новомъ ореолѣ
Предсталъ очамъ одной изъ ученицъ—
15 Красавицы Эльмиры. Такъ учитель,
Хоть побѣжденъ, былъ все-же побѣдитель!
И начались убійства безъ числа.
Сады, поля желтѣющей пшеницы
Окутала пороховая мгла,
20 И падали отъ пули вражьей птицы.
Повсюду кровь невинная текла,
Пятнавшая исторіи страницы.
Вездѣ тоска и ужасъ безъ границъ:
Варѳоломеевская ночь для птицъ!
Учитель смолк, и ропот меж собранья
Вмиг пробежал, как лёгкий шум листвы,
И многие оратора воззванье
Одобрили кивками головы;
5 Но тех, кто цель всего существованья
Нашёл в уходе за скотом — увы!
Нельзя смягчить… Все слушали охотно,
Но был вопрос решён бесповоротно.
Зато успех иного рода в школе
10 Стяжал себе защитник бедных птиц;
Овации предметом поневоле
Явившийся со стороны девиц
И юношей, он в новом ореоле
Предстал очам одной из учениц —
15 Красавицы Эльмиры. Так учитель,
Хоть побеждён, был всё же победитель!
И начались убийства без числа.
Сады, поля желтеющей пшеницы
Окутала пороховая мгла,
20 И падали от пули вражьей птицы.
Повсюду кровь невинная текла,
Пятнавшая истории страницы.
Везде тоска и ужас без границ:
Варфоломеевская ночь для птиц!
