25 Прошла весна, и наступило лѣто,
Съ небесъ лились палящіе лучи,
И ими такъ земля была нагрѣта,
Что даже камни были горячи.
На яблоняхъ погибла масса цвѣта,
30 И лугъ исчезъ подъ тучей саранчи,
А рой червей въ поляхъ и въ огородѣ
Хозяйничалъ повсюду на свободѣ.
Какъ Иродъ, ими пожираемъ былъ,
Весь городокъ зато, что избіенью,
35 Какъ этотъ царь, невинныхъ осудилъ.
Тамъ, гдѣ листва своей манила тѣнью,
Рой гусеницъ пріютъ надежный свилъ,
И, къ общему испугу и смущенью,
На головы гуляющихъ съ вѣтвей
40 Вдругъ падалъ дождь улитокъ и червей.
Нашествіемъ ужасныхъ насѣкомыхъ
Испуганный, задумался народъ,
И многіе сознали сразу промахъ;
Произошелъ въ умахъ переворотъ;
45 Кто обвинялъ начальство и знакомыхъ,
А кто искалъ желаемый исходъ,
Но каждый былъ въ смущеніи немаломъ,
Какъ ученикъ, съ дурнымъ пришедшій балломъ.
И осень къ нимъ явилась въ томъ году,
50 Не золотомъ одѣта и багрянцемъ,—
Листы, кой гдѣ висѣвшіе въ саду
И отъ стыда сгоравшіе румянцемъ,
Спѣша опасть, топилися въ пруду
И августъ имъ казался самозванцемъ.
55 А буйный вихрь на сотни голосовъ
Оплакивалъ замолкнувшихъ пѣвцовъ.
Прошла зима, и вотъ съ весною новой
Былъ пораженъ спокойный городокъ,
(Рѣшили всѣ что случая такого
60 И старожилъ запомнить бы не могъ).
Большой фургонъ, родъ ящика простого,
Въѣзжалъ туда. Онъ вдоль и поперекъ
Уставленъ былъ рядами новыхъ клѣтокъ,
Гдѣ стаи птицъ рѣзвились между вѣтокъ.
65 Сюда, со всей окрестной стороны
Собрали ихъ. Открылась дверь темницы
Ихъ временной—и отыскать вольны
Пристанище, взвилися къ небу птицы;
И по лѣсамъ тотчасъ ихъ вереницы
70 Разсѣялись, какъ вѣстники весны,
А пѣсня ихъ, скажу я между нами,
Насмѣшкою звучала надъ властями.
Но радостнѣй на слѣдующій день
Неслися ихъ серебряныя трели,
75 Когда вступалъ съ Эльмирою подъ сѣнь
Церковную—учитель. Звонко пѣли
Колокола, изъ дальнихъ деревень
Спѣшилъ народъ, и наши менестрели,
Къ безоблачнымъ взвиваясь небесамъ,
80 Ихъ пѣснею благословляли тамъ!
1893 г.
25 Прошла весна, и наступило лето,
С небес лились палящие лучи,
И ими так земля была нагрета,
Что даже камни были горячи.
На яблонях погибла масса цвета,
30 И луг исчез под тучей саранчи,
А рой червей в полях и в огороде
Хозяйничал повсюду на свободе.
Как Ирод, ими пожираем был,
Весь городок за то, что избиенью,
35 Как этот царь, невинных осудил.
Там, где листва своей манила тенью,
Рой гусениц приют надёжный свил,
И, к общему испугу и смущенью,
На головы гуляющих с ветвей
40 Вдруг падал дождь улиток и червей.
Нашествием ужасных насекомых
Испуганный, задумался народ,
И многие сознали сразу промах;
Произошёл в умах переворот;
45 Кто обвинял начальство и знакомых,
А кто искал желаемый исход,
Но каждый был в смущении немалом,
Как ученик, с дурным пришедший баллом.
И осень к ним явилась в том году,
50 Не золотом одета и багрянцем, —
Листы, кой-где висевшие в саду
И от стыда сгоравшие румянцем,
Спеша опасть, топилися в пруду
И август им казался самозванцем.
55 А буйный вихрь на сотни голосов
Оплакивал замолкнувших певцов.
Прошла зима, и вот с весною новой
Был поражён спокойный городок,
(Решили все что случая такого
60 И старожил запомнить бы не мог).
Большой фургон, род ящика простого,
Въезжал туда. Он вдоль и поперёк
Уставлен был рядами новых клеток,
Где стаи птиц резвились между веток.
65 Сюда, со всей окрестной стороны
Собрали их. Открылась дверь темницы
Их временной — и отыскать вольны
Пристанище, взвилися к небу птицы;
И по лесам тотчас их вереницы
70 Рассеялись, как вестники весны,
А песня их, скажу я между нами,
Насмешкою звучала над властями.
Но радостней на следующий день
Неслися их серебряные трели,
75 Когда вступал с Эльмирою под сень
Церковную — учитель. Звонко пели
Колокола, из дальних деревень
Спешил народ, и наши менестрели,
К безоблачным взвиваясь небесам,
80 Их песнею благословляли там!
1893 г.
