рыжая или холодно-синеватая тѣнь, которая служитъ ему для оттѣненія основной яркой манеры изображенія. Этому таланту—съ виду неровному, лихорадочному и мучительному—присуща чистая ясность. На горныхъ вершинахъ онъ спокоенъ: Расеm summa tenent.
Но вмѣсто того, чтобы излагать эти идеи автора, гораздо проще предоставить ему говорить самому за себя:
„Если только захотѣть углубиться въ себя, вопрошать свою душу, вызывать воспоминанія своихъ восторговъ, то у поэзіи не будетъ иной цѣли, кромѣ самой поэзіи; она не можетъ имѣть другой цѣли, и никакая поэма не будетъ столь возвышена, столь благородна, столь поистинѣ достойна названія поэмы, какъ та, которая будетъ написана единственно изъ удовольствія написать поэму. Я не могу сказать, что поэзія не облагораживаетъ нравы (пусть меня хорошенько поймутъ), что ея конечнымъ результатомъ не будетъ возвышеніе человѣка надъ интересами толпы. Это было бы очевидною нелѣпостью. Я говорю, что поэтъ, преслѣдуя моральную цѣль, уменьшаетъ поэтическую силу, и безъ риска можно утверждать, что произведеніе его будетъ дурно. Поэзія не можетъ подъ страхомъ смерти или паденія асимилироваться съ наукой или моралью. Предметомъ ея должна быть она(!) сама, а не истина.(!) Истина доказывается иными способами и въ иномъ мѣстѣ. У истины нѣтъ ничего общаго съ пѣснями; все, что составляетъ очарованіе, неотразимую прелесть пѣсни—все это только лишило бы истину власти и могущества. Холодный, спокойный, безстрастный духъ доказательства пугаетъ Музу съ ея алмазами и цвѣтами: вѣдь онъ—безусловная противоположность Духу поэзіи. Чистый разумъ стремится къ Истинѣ, эстетическій вкусъ ищетъ Красоты, а моральное нравственное чувство научаетъ насъ Долгу.(!) Правда, чувство золотой середины имѣетъ близкое соприкосновеніе съ двумя крайностями и такъ мало разнится отъ моральнаго нравственнаго чувства, что Аристотель не поколебался занести въ разрядъ добродѣтелей нѣкоторыя изъ его тонкихъ проявленій. Итакъ, что особенно возмущаетъ человѣка съ развитымъ вкусомъ въ зрѣлищѣ порока, это его безобразіе, дисгармоничность. Порокъ покушается на справедливость и истину, возмущаетъ разумъ и совѣсть; но, какъ нарушеніе гармоніи, какъ дисонансъ, онъ особенно оскорбляетъ поэтичныя
