способныхъ передать элисейскіе пейзажи и миражи мечты.
Слѣдуетъ упомянуть, какъ объ особенности поэта, о чувствѣ искусственнаго.(!) Подъ этимъ словомъ надо понимать творчество, исходящее всецѣло отъ Искусства съ полнымъ отсутствіемъ Природы. Въ статьѣ написанной еще при жизни Бодлэра мы отмѣтили эту странную склонность, поразительный примѣръ которой мы видимъ въ стихотвореніи, озаглавленномъ „Rêve parisien“. Вотъ строки, пытающіяся передать этотъ пышный и черный кошмаръ, достойный мрачныхъ гравюръ Martynn: „Представьте себѣ сверхъестественный пейзажъ, или скорѣе перспективу, составленную изъ металла, мрамора и воды, откуда растительность изгнана, какъ нѣчто неправильное. Все строго, все гладко, все свѣтится подъ небомъ безъ солнца, безъ луны, безъ звѣздъ. Среди молчанія вѣчности поднимаются освѣщенные собственнымъ огнемъ дворцы, колонады, башни, лѣстницы, водяные замки, откуда падаютъ, какъ хрустальныя занавѣси, тяжелые водопады. Синія воды окружены, какъ сталь древнихъ зеркалъ, набережными и басейнами вороненаго золота, гдѣ онѣ молчаливо текутъ подъ мостами изъ драгоцѣнныхъ камней. Кристализованный лучъ служитъ оправой жидкостей, и порфировыя плиты терасъ, какъ зеркала, отражаютъ предметы.
Царица Савская, проходя тамъ, подняла бы свое платье, опасаясь намочить ноги—такъ блеститъ ихъ поверхность. Стиль этого стихотворенія блещетъ, какъ черный полированный мраморъ“.
Не странная ли фантазія—это сочетаніе строгихъ элементовъ, въ которомъ ничто не живетъ, не трепещетъ, не дышитъ, въ которомъ ни былинка, ни мостъ, ни цвѣтокъ не нарушаетъ неумолимой симетріи искусственныхъ формъ, измышленныхъ искусствомъ? Не кажется ли, что находишься въ нетронутой Пальмирѣ или Паленке, среди останковъ мертвой и покинутой своей атмосферой планеты?
Все это, безъ сомнѣнія, образы причудливые, противоестественные, близкіе къ галюцинаціи и выдающіе тайное желаніе невозможнаго новшества; но мы, съ своей стороны, предпочитаемъ ихъ жидкой простотѣ мнимыхъ поэтическихъ произведеній, въ которыхъ по
