Кто побѣдилъ ничтожество земли,
Порвалъ оковы цѣпкія привычки,
За грани ежедневнаго ушелъ,
И надъ своимъ забрезжившимся вѣкомъ
180 Побѣдно вспыхнулъ утренней звѣздой:—
Проснись, проснись, душа заснувшей Іанте!
И вотъ внезапно поднялась
Душа дремавшей Іанте;
И въ обнаженной чистотѣ
Она, прекрасная, стояла,
Двойникъ законченный ея тѣлесной формы.
Она дышала обаяньемъ
Невыразимой красоты,
Отпало отъ лучистыхъ чертъ земное,
190 Она предстала возродясь
Въ достоинствѣ своемъ перворожденномъ,
Безсмертная надъ гибнущимъ земнымъ.
А тѣло мирно почивало,
Окутано глубинами дремоты;
Его черты, безъ выраженья,
Въ себѣ хранили неподвижность,
Но безсознательно въ нихъ тлѣла жизнь, какъ прежде,
И каждый органъ совершалъ
Свою обычную работу.
200 И дивно было созерцать
Разъединенье духа съ тѣломъ.
Вотъ, тѣ же самыя черты,
Примѣты тождества равны въ душѣ и въ тѣлѣ,
Но какъ различье велико!
Одна стремится, задыхаясь,
Къ своимъ родимымъ Небесамъ,
Ища наслѣдья вѣкового,
И, все мѣняясь,
Все восходя,
210 Существованьемъ тѣшится безсмертнымъ.
Другое борется, игрушкой обстоятельствъ,
Кто победил ничтожество земли,
Порвал оковы цепкие привычки,
За грани ежедневного ушел,
И над своим забрезжившимся веком
180 Победно вспыхнул утренней звездой: —
Проснись, проснись, душа заснувшей Ианте!
И вот внезапно поднялась
Душа дремавшей Ианте;
И в обнаженной чистоте
Она, прекрасная, стояла,
Двойник законченный её телесной формы.
Она дышала обаяньем
Невыразимой красоты,
Отпало от лучистых черт земное,
190 Она предстала возродясь
В достоинстве своем перворожденном,
Бессмертная над гибнущим земным.
А тело мирно почивало,
Окутано глубинами дремоты;
Его черты, без выраженья,
В себе хранили неподвижность,
Но бессознательно в них тлела жизнь, как прежде,
И каждый орган совершал
Свою обычную работу.
200 И дивно было созерцать
Разъединенье духа с телом.
Вот, те же самые черты,
Приметы тождества равны в душе и в теле,
Но как различье велико!
Одна стремится, задыхаясь,
К своим родимым Небесам,
Ища наследья векового,
И, всё меняясь,
Всё восходя,
210 Существованьем тешится бессмертным.
Другое борется, игрушкой обстоятельств,
