ретические, то в практические заблуждения. Ибо невероятно, как много вреда приносят рано вкоренившиеся химеры и проистекающие из них предрассудки: последующее воспитание, которое дают нам мир и действительная жизнь, должно в таком случае уйти на искоренение этих химер. На этом обстоятельстве основывается ответ Антисфена, который приводит Диоген Лаэртский (VI, 7): ερωτηϑεις τι των μαϑηματων αναγκαιοτατον, εφη, „το κακα απομαϑειν“. („Антисфен, когда его спросили, какая из наук самая необходимая, ответил: „разучиться дурному“).
Именно потому, что рано впитавшиеся заблуждения по большей части невытравимы, а способность суждения достигает зрелости позднее всего, нужно освободить детей до шестнадцатилетнего возраста от всяких наук, в которых возможны крупные заблуждения, т. е. от всякой философии, религии и всякого рода общих взглядов, и направлять их внимание лишь на такие науки, в которых или совсем невозможны ошибки, как в математике, или же ошибки мало опасны, как в языках, естествознании, истории и т. д.; вообще, к каждому возрасту нужно приурочивать лишь такие науки, которые ему доступны и вполне понятны. Детство и отрочество — пора, удобная для собирания данных и специального, основательного изучения частностей; напротив, от суждения в общем нужно тогда воздерживаться и отбрасывать последние объяснения. Нужно оставить пока способность суждения, как предполагающую зрелость и опыт, в покое и остерегаться приходить ей на помощь, внушая предрассудки, ибо чрез то она навеки будет парализована.
Напротив, на развитие памяти, ввиду того, что в юности она обладает наибольшей силою и цепкостью, нужно преимущественно обращать внимание, однако с самым заботливым, основанным на тщательном размышлении, выбором материала. Хорошо заученное в юности удерживается навсегда; поэтому нужно извлечь из этого драгоценного дара как можно больше пользы. Если мы припомним, как глубоко врезались в нашу память лица, которых мы знали в первые двенадцать лет своей жизни, как неизгладимо запечатлелись в ней также все происшествия того времени и вообще бо́льшая часть того, что мы в ту пору испытали, слышали, изучили, то вполне естественна будет мысль обосновать воспитание на этой восприимчивости и цепкости юной души, причем все воспринимаемые впечатления должны быть расположены строго-методически и систематически, согласно с предписаниями и правилами. Но так как человеку даны в удел лишь немногие юные годы и так как емкость памяти вообще, а тем более индивидуальной, всегда ограничена, то все внимание нужно
