чем и то и другое с одинаковым рвением защищают догматы своего исповедания. Тем не менее, эти религиозные убеждения находятся в зависимости просто от того, в какой стране кто родился: именно для южно-немецкого священника вполне несомненна истинность католической догмы, а для северно-немецкого бесспорна догма протестантская. Если, стало быть, такого рода убеждения опираются на объективные основания, то основания эти должны иметь климатический характер и, подобно растениям, одни из них хорошо прививаются лишь здесь, другие лишь там. Народ же всюду на слово и по доверию принимает убеждения этих местно-убежденных.
Демофел. Это ничему не мешает и в сущности не представляет никакой разницы: да и действительно, например, протестантизм более соответствует северу, католицизм — югу.
Филалет. Да, по-видимому. Но я стою на высшей точке зрения и имею в виду более важное обстоятельство, именно — прогресс познания истины в человеческом роде. А для него, прогресса, — ужасная помеха, что каждому, где бы он ни родился, уже в самой ранней юности внушаются известные утверждения, при чем его уверяют, что он ни к коем случае не должен подвергать их сомнению, если не хочет лишиться своего вечного спасения. Ведь утверждения эти, касающиеся основы всех наших прочих знаний, вследствие этого навсегда устанавливают для них известную точку зрения и, если они сами ложны, навсегда ее извращают; а так как, далее, их выводы всюду вмешиваются во всю систему наших познаний, то они потом насквозь фальсифицируют все человеческое знание. Это доказывает всякая литература, всего же нагляднее — средневековая; но слишком заметно это и на литературе 16-го и 17-го столетий. Мы видим, что во все эти эпохи от таких ложных основных представлений как бы парализовались даже первокласные умы, особенно же как бы доскою было преграждено всякое проникновение в истинную сущность и деятельность природы. Ибо в течение всего христианского периода теизм подобно кошмару тяготеет над всеми умственными, особенно философскими интересами, мешая или вредя всякому прогрессу. Бог, дьявол, ангелы и демоны заслоняют для тогдашних ученых всю природу; ни одно исследование не доводится до конца, ни один вопрос не исчерпывается до основания: нет, со всем, что̀ выходит за пределы очевиднейшей причинной связи, немедленно разделываются с помощью названных личностей и тотчас заявляют, как выражается при подобном обстоятельстве Помпонаций: certe philosophi nihil verisimile habent ad haec, quare necesse est, ad Deum, ad angeles et daemones recurrere (de incantat., гл. 7: „философы, конечно, не имеют для этого никакого правдоподобного объяснения; поэтому необходимо прибегнуть к Богу, к ангелам и демонам“.
