мутительной. Ибо, благодаря признанию его вечных адских кар, не только проступки или даже неверие часто едва двадцатилетней жизни искупляются бесконечными муками, но дело доходит и до того, что это почти всеобщее осуждение есть собственно действие первородного греха и, стало быть, необходимое последствие первого грехопадении. Но, ведь, это последнее во всяком случае должен был бы предвидеть тот, кто, во-первых, создал людей не лучшими, чем они есть, а затем устроил им западню, в которую, как он должен был знать, они попадутся, так как все вместе было его произведением и от него ничего не остается скрытым. Таким образом, оказывается, он воззвал из ничего к бытию слабый, подверженный греху род, чтобы тотчас предать его бесконечной муке. Наконец, сюда присоединяется еще, что бог, предписывающий снисхождение и отпущение всякой вины, даже любовь к врагу, сам не обнаруживает никакого милосердия, а скорее впадает в противоположное: кара, наступающая в конце мира, когда все миновало и навсегда покончено, не может иметь в виду ни исправления, ни устрашения, т. е. оказывается простою местью. Но с такой точки зрения на самом деле весь человеческий род представляется даже прямо предназначенным и специально созданным для вечной муки и осуждения, — за исключением тех немногих избранных от благодати, которые, неведомо почему, получают спасение. Если же оставить их в стороне, то выходит так, будто Господь Бог сотворил мир с тою целью, чтобы он достался в руки дьявола: в таком случае Ему гораздо лучше было бы отказаться от его сотворения. — Вот что получается с догматами, если понимать их sensu proprio; напротив, взятое sensu ailegorico, все это допускает еще некоторое удовлетворительное истолкование. Но прежде всего, как сказано, нелепость, прямо возмутительность этого учения — просто следствие иудейского теизма, с его творением из ничего и находящимся с ним в связи, действительно парадоксальным и неприличным отрицанием естественного учения о метемпсихозе, до некоторой степени самоочевидного и потому, за исключением евреев, принятого почти у всего человеческого рода, во все времена. Именно, чтобы устранить возникающее отсюда колоссальное зло и смягчить возмутительность рассматриваемого догмата, папа Григорий I, в 6-м столетии, очень мудро выработал и формально включил в церковную веру учение о чистилище, в своих существенных чертах встречающееся уже у Оригена (ср. Бэйль, в статье Origene, примечание B): это сильно смягчило дело и дало некоторую замену метемпсихозы, — в том и другом случае мм видим процесс очищения. В тех же видах было предложено и учение о восстановлении всех вещей (αποκαταστασις παντων), благодаря которому, в последнем акте мировой комедии, восстановляются in integrum
