представляя там как бы какое-то hors d’oeuvre, пока им вновь не воспользовалось христианство, как единственным подходящим для него соединительным пунктом.
Но этот выше отмеченный основной характер христианства, вполне правильно понятый и по возможности систематизированный Августином, Лютером и Меланхтоном, наши теперешние рационалисты, идя по стопам Пелагия, стараются по мере сил стереть и изъэкзегезировать. Они стремятся свести христианство к трезвому, эгоистическому, оптимистическому иудейству, с добавлением лучшей морали и будущей жизни, какой требует последовательно проведенный оптимизм, именно — чтобы все прелести не приходили к столь быстрому концу и чтобы разделаться со смертью, слишком уже громко протестующей против оптимистической точки зрения и являющейся в конце, как каменный гость к веселому Дон-Жуану. Рационалисты эти — люди честные, но плоские головы, которые совершенно не подозревают о глубоком смысле новозаветного мифа и не могут отрешиться от иудейского оптимизма, соответствующего их пониманию и вкусу. Они хотят, как в истории, так и в догматике, голой, сухой истины. Их можно сравнить с эвгемеризмом древности. Конечно, то, что предлагают супранатуралисты, это в сущности мифология, но она является носительницей важных глубоких истин, которые иным путем нельзя было бы сделать вразумительными для большой толпы. А насколько эта рационалисты далеки от всякого понятия. даже от всякой догадки о смысле и духе христианства, это показывает, например, их великий апостол Вегшейдер, в своей наивной догматике, где он (§ 115 вместе с примечаниями) глубоким изречениям Августина и реформаторов о первородном грехе и коренной испорченности естественного человека не стыдится противопоставлять пошлую болтовню Цицерона в книгах de officiis, так как последняя гораздо больше соответствует его духу. Поистине, приходится удивляться тому простодушию, с каким этот человек выставляет на свет Божий свою трезвость, плоскость, прямо полное отсутствие чуткости к духу христианства. Но это только unus e multis. Ведь изъэкзегезировал же Бретшнейдер из библии первородный грех, тогда как в первородном грехе и искуплении заключается сущность христианства. С другой стороны, нельзя отрицать, что супранатуралисты иногда представляют собою нечто гораздо худшее, именно попов, в самом скверном смысле этого слова. Вот и пускай христианство смотрит, как ему пройти между Сциллой и Харибдой. Общая ошибка обеих сторон та, что они ищут в религии неприкрытую, сухую, буквальную истину. Но к такой истине стремится исключительно философия: религия обладает лишь истиной, приноровленной к народу, — истиной непрямой, символической, аллегорической. Христианство, это — аллегория, отражающая истинную мысль, но
