У прочих писателей тех времен, в соответствие с указанной основной идеей магии, твердо установленной является только ее цель, именно — по собственному произволу осуществлять абсолютное владычество над природой. Но возвыситься до мысли, что подобное владычество должно быть непосредственным, они не могли, почему и представляли его себе, как владычество косвенное. Ведь народные религии повсюду ставили природу под господство богов и демонов. Руководить ими согласно своей воле, побудить их на служение себе, даже принудить их к этому, — вот что сделалось целью магика, и все, что бы ему ни удавалось, он приписывал им; точно также как Месмер вначале приписывал успех своего магнетизирования магнитным палочкам, которые он держал в руке, вместо того чтобы приписывать его своей воле, которая и была здесь истинным действующим началом. Так понимали дело все политеистические народы, так понимают магию и Плотин[1] и, в особенности, Ямвлих, — именно, как теургию; выражение это впервые употребил Порфирий. К такому объяснению был благосклонен политеизм, эта божественная аристократия, потому что он разделил владычество над различными силами природы между столькими же богами и демонами, которые, по крайней мере, в большинстве, представляли собою не что иное, как олицетворенные силы природы, и из которых магик привлекал к себе и заставлял служить то одного, то другого. Но в божественной монархии, где вся природа покорствует Единому, было бы слишком дерзновенно думать о вступлении с Ним в какой-нибудь частный союз или, тем более, о проявлении над Ним какой-нибудь власти. Поэтому там, где царили иудейство, христианство или ислам, такому пониманию магии преграждало путь всемогущество всеединого Бога, на которое магик не смел дерзать. Тогда ему не оставалось ничего другого, как прибегнуть к дьяволу, и он заключал союз с этим мятежником, или даже непосредственным наследником Аримана, — с дьяволом, который все-таки обладал еще известной властью над природой, и тем обеспечивал себе его помощь; это и было «черной магией». Противоположность ее, магия белая, была такою потому, что ведун дружился не с дьяволом, а для умилостивления ангелов просил дозволения или даже содействия самого Всеединого Бога; чаще же прибегал он к произнесению Его редких еврейских имен и прозваний, как-то: Адонай и т. п., или призывал бесов и принуждал их к повиновению, ничего не обещая им с своей
- ↑ Плотин местами высказывает более правильное воззрение, напр.: Enn. II, lib. III, с. 7. — Enn. IV, lib. III, с. 12. — et lib. IV, с. 40, 43. — et lib. IX. с. 3.
