увидим, как я сейчас покажу и подкреплю это прямыми и недвусмысленными свидетельствами, что люди, глубоко посвященные в старую магию, выводят все аффекты ее исключительно из воли колдующего, — то это, конечно, будет сильным эмпирическим подтверждением того моего учения, что метафизическое начало вообще, единственное, что̀ существует еще вне представления, себе мира, это — не что иное, как то, что мы познаем в самих вещь в себе в качестве воли.
То обстоятельство, что упомянутые магики считали непосредственное владычество, которое воля иногда обнаруживает над природою, только косвенным и осуществляемым с помощью демонов, не могло быть препоной к их деятельности, когда бы и где бы она ни происходила. Ибо как раз потому, что в подобного рода вещах воля действует сама по себе, в своей изначальности и, следовательно, отрешенная от представления, ложные понятия интеллекта не могут уничтожить ее действия, и теория и практика в данном случае далеко расходятся между собою: ошибочность первой не мешает второй, и с другой стороны, правильная теория не способствует практике. Месмер вначале эффект своих действий приписывал магнитным палочкам, которые он держал в руках, а потом объяснял чудеса животного магнетизма материалистической теорией о некотором тонком и всепроникающем флюиде, — и тем не менее он действовал с изумительной силой. Я знал одного помещика, крестьяне которого исстари привыкли к тому, что их лихорадочные припадки изгонялись заговором барина; и вот, хотя и убежденный в невозможности подобного рода вещей, он из добродушия исполнял по традиции желание крестьян и часто — с благоприятным исходом; последний он приписывал непоколебимому доверию крестьян, не принимая в расчет того факта, что оно должно было бы сообщать целительную силу и другим, часто совершенно бесполезным лекарствам, которые употребляли многие доверчивые больные.
Если таким образом теургия и демономагия были только внешним выражением и оболочкой дела, его скорлупою, дальше которой, однако, большинство не заходило, то все-таки не было недостатка и в людях, которые, проникая в суть вещей, очень хорошо понимали, что начало, действующее при мнимых или реальных магических влияниях, представляет собою не что иное, как волю. Этих проницательных людей не следует, однако, искать среди тех, кто приступал к магии чуждо и даже враждебно ей, — между тем большинство книг о ней принадлежит
